принципе, что оно главнейшею своею задачей должно иметь выражение действительности, которая во всем ее необозримом объеме дает для него неистощимо богатое содержание.
Именно эти-то животрепещущие интересы действительности имел в виду затронуть и г. Трутовский в своей иллюстрации Басен Крылова.
Когда художник иллюстрирует писателя, пользуясь только его произведениями, а не личными его указаниями, как это мы видели в рисунках к Державину, тогда предоставляется ему на выбор двоякий способ. Или он воспроизводит в живописных изображениях описываемые автором лица и события, с тем чтобы в большей наглядности ввести читателя в поэтические представления писателя, или же произведение литературное служит иллюминатору только поводом к самостоятельному творчеству, только вдохновляет его, внушает ему идеи для художественного творчества. В первом случае художник входит в нравы и обычаи и во всю бытовую обстановку той жизни, которую воссоздает поэт, например, если будет иллюстрировать «Божественную Комедию» Данта или «Дон-Кихота» Сервантеса; во втором, пользуясь только общими мыслями автора, он проводит их чрез частные случаи действительности в современных сценах. Иллюстрацию в первом случае надобно назвать историческою, во втором – бытовою (жанр).
Иллюстрация г. Трутовского принадлежит ко второму разряду. Главное внимание в баснях Крылова художник обратил не на сюжет их, который, впрочем, передает иногда в мелких рисунках, а на общие мысли, которые он приурочивает к различным случаям современной нам жизни. Эти-то бытовые эпизоды, подходящие только по общему смыслу к басням Крылова, но воспроизводящие наше время, наши интересы и убеждения, а не те, которые имел в виду сам баснописец, составляют главную задачу иллюстрации г. Трутовского.
Басни особенно пригодны к такому роду иллюстрации, и нельзя не одобрить задачу наглядно доказать в живописных изображениях нашей современности, что здравый, практический взгляд Крылова не потерял своей цены и для нас, и что события и случаи текущего времени мы не отвыкли еще осмысливать для себя по его метким и тонким указаниям.
Неоспоримое достоинство басен Крылова главнейшим образом не подлежит сомнению потому, что всеми признаны они за лучшую настольную книгу для детей. А что безусловно хорошо для чтения детям, то хорошо и взрослым: и басни Крылова, заучиваемые в детстве, на всю жизнь оставляют по себе благотворный след, точно так же, как изучение Гомера в гимназии.
Г. Трутовский имел, по-видимому, в виду исключительно взрослых читателей. Он явственно оставил в стороне педагогическое применение и почтил в баснописце житейскую мудрость, приложив ее принципы к оценке явлений современной жизни. Само собою разумеется, его иллюстрация не могла удовлетворить требованиям педагогическим, потому что не все случаи действительности доступны детскому пониманию, а иные, будучи низведены в педагогическую сферу, дали бы повод к справедливым нареканиям за вопиющие противоречия их самым элементарным правилам науки о воспитании.
Я почел нужным предварительно устранить это недоразумение, потому что, как только появилось в свет издание басен Крылова, иллюстрированное г. Трутовским, оно возбудило против себя в печати неодобрительные отзывы именно в отношении педагогическом.
Прежде чем приступим к рассмотрению иллюстрации басен в отношении к изображенной в ней современной жизни, мы постараемся познакомиться, насколько позволит эта иллюстрация, с эстетическими принципами художника и вообще с его убеждениями и интересами.
Он довольно ясно высказывает свое понятие об искусстве и о том направлении, которое он предпочитает. В противодействие тем, которые невежественно отвергают все художественные авторитеты, г. Трутовский чтит предание и осмеивает доморощенных русских гениев, которые без изучения образцов только своим умом мечтают создать нечто великое. Он заставляет одного живописца списывать копию с картины Рубенса, а другого, из недоучившихся верхоглядов, который пред толпою зрителей глумится над этою картиной, он клеймит словами басни:
Ай, моська! знать она сильна,
Что лает на слона.
Само собою разумеется, иллюминатор не хотел ограничить художественное предание толстыми и сочными обнаженными фигурами голландской картины, по которой, между прочим, рекомендует учиться новому поколению живописцев. Под Рубенсом он разумел, без сомнения, вообще добрую, разумную школу, основанную на изучении образцов и ведущую к самостоятельным работам с натуры. Иначе не без основания можно было бы обвинить г. Трутовского в крайней односторонности.
И в самом деле, разве для успехов современного искусства нужны одни только материальные сюжеты Рубенса? Разве так мало верим мы в силу природы и действительности, что опасаемся показывать юным академикам красоты Рафаэлевой живописи, чтоб они не сбили молодой фантазии с толку и чтобы не увлекли ее в праздную мечтательность? Разве в наше практическое, реалистическое время и в Лувре, и во флорентийских галереях сотни живописцев не копируют Рафаэля, Микель-Анджело, Леонардо да Винчи?
«Каждому свое» –