на куски другой человек. Всюду кровь… Всюду трупы, даже там, где человек только что нарушил своим появлением покой девственной природы.
Значит, верно все то, что рассказывали про кровавые оргии пионеров-искателей золота, ковбоев, скотоводов и охотников, этих виртуозов ножа и револьвера! Значит, нет преувеличений в рассказах об их свирепости, об их потрясающем презрении к своей и чужой жизни!
Она считала себя погибшей: эта сцена, походившая на кошмарный сон, доводила ее до потери сознания, до мысли о смерти… быстрой смерти, которая избавила бы ее от ужасной муки.
Глава III
Охваченная ужасом, она не сводила глаз с бандита, от которого зависела ее участь.
Он был такого же гигантского роста, как и его брат, чей труп лежал тут же, распростертый на покрасневшем песке.
По акценту в нем легко было узнать уроженца Техаса, образчик тех янки, которые сами о себе говорят, что они наполовину лошади и наполовину крокодилы.
Между тем товарищи Фрэда ушли, горланя песни, в таверну Отравителя, оставив Элизу наедине с Фрэдом.
– Теперь они оставят нас в покое, – проговорил гигант, пожимая плечами. – Снадобье Джошуа отшибет им память дней на восемь, а некоторых и совсем спровадит на тот свет.
Из всех ядовитых напитков, употребляемых янки, самый страшный, несомненно, «тарантуловая» настойка, получивший, вероятно, такое название потому, что пьющий его совершенно теряет рассудок, как после укуса тарантула.
Состав этой настойки, открытый несколько лет назад Джошуа Отравителем, весьма несложен: нужно взять десять литров спирта, столько же килограммов сушеных персиков, две папуши черного табака, сорок литров воды и дать этой смеси перебродить.
Эта адская настойка, основой которой является никотин, вызывает у тех, кто может проглотить ее, злокачественное болезненное опьянение, которое продолжается целую неделю. Пьющие ее уподобляются буйным сумасшедшим: у некоторых начинаются судороги, а следующий за ними упадок сил нередко влечет за собой смерть.
Когда ревущая и жестикулирующая толпа скрылась за дверями таверны, острый взгляд Фрэда, прикованный к Элизе, несколько смягчился.
– Я хочу похоронить Бена; поможете ли вы мне? – обратился он к не перестававшей дрожать девушке голосом, звучавшим не так грубо, как раньше. – Это единственный человек в мире, которого я любил, – продолжал он. – Что будет дальше, не знаю.
Она наклонила голову в знак согласия, сообразив лишь только, что погребение на время отсрочит ожидающую ее участь.
Фрэд взял заступ и, отойдя шагов на сто, с лихорадочной поспешностью выкопал в золотоносном песке глубокую яму под одиноко стоявшим деревом. Когда могила была готова, он завернул труп брата в мех и опустил его на ее дно.
Засыпав могилу землей, он обратился к Элизе со словами, в которых слышалась грусть:
– Если вы знаете молитву, произносимую над могилой усопшего христианина, то прочтите. Я ее не знаю.
Просьба эта была