на могиле своего сына Мишеньки. Елизавета Ксаверьевна в такой ситуации решила остаться жить в Англии и постоянно ухаживать за могилой сына. В Брайтоне по её настоянию Воронцовы записали в школу быстро повзрослевшего 8-летнего своего сына Симона (Семёна), а 7-летнию дочку Софи (Софью) отдали в пансион благородных девиц мадам Перси.
В этом месяце граф Воронцов получает очередное письмо от Александра Ивановича Казначеева о делах в Крыму: «Здесь много говорят о беспорядке, который царит в Вашем хозяйстве; представляю, что все эти слухи были Вам переданы с большими преувеличениями; что касается меня, осмелюсь предположить, что беспорядка не так уж и много и все идет совсем неплохо; даже накладных расходов совсем немного, а они обычно неизбежны там, где отсутствует смета для строительства. Там часто не хватает денег – причина этому та же. Если Вы распорядитесь сделать расчет на весь год заранее, выделяя средства на каждый объект по отдельности – все будет хорошо. Но за время Вашего отсутствия было начато строительство стольких зданий и различных сооружений одновременно и безо всякой сметы, что никакого состояния не хватит. Месье Шатильон уверяет Вас, что ему делают разные придирки в связи со строительством в Алупке – это не совсем верно: во-первых, никто не вмешивается в дела и работы, которые ему поручены, если только речь не идёт о фасаде гостиницы, который он сделал похожим на балаган».
Далее Казначеев продолжает и советует Воронцову сделать коренные изменения в строительстве дворца: «Шатильон прямо не жалуется, но которые вызывают у него большое неудовольствие – это экономические выкладки Гюбнера и слишком прямые упреки Герасима, которые говорят ему время от времени: «Зачем расходовать пуццолан, смешивая его с известью для строительства дома Шатильона? Зачем отрезать такие большие куски древесины для паркета? Для чего вызывать дополнительные расходы переделывая по нескольку раз одно и то же? и т. д. Я потребовал от Гюбнера больше не делать ему замечаний и я запретил Герасиму входить в обсуждение всяких вопросов, связанных с манерой строить – и, кажется, мир пока что восстановлен. Я Вам уже писал как-то в одном из писем, что Шатильон очень усерден, я считаю его честным и порядочным человеком; он выбирает опытных рабочих и тщательно следит за ними, работая только в одном месте он не очень загружен, следовательно, можно надеяться, что здания, возведённые под его руководством, окажутся прочными. Но что касается главного дома, я осмелюсь надеяться, что вы найдёте хорошего архитектора в Англии, или в Петербурге, так как, сказать по совести, Шатильон не много понимает в элегантности рисунка и строения; он сам признается, что построил в жизни только один дом – для своего отца <…> для Графини посылаю стихи Х. Д. Зотова очарования юрзуфских красот внушили в него страсть к поэзии. У Вас вина более 3.000 ведер нынешний год. P. S. Je vous envoie aussi quelques dessins (5) faits par Maurer (Посылаю вам также