пассажиры старательно разминали затёкшие руки-ноги.
В селе Чухур-Юрт выгружались, раскладывали нехитрый багаж в светёлках, с хозяевами которых уговаривались заранее. И выходили на улицу потешить изумрудом трав непривычно босые ноги.
Всего дачников, заселившихся в соседние дома, было три семейства: наше, Валерки и его мамы тёти Маруси и Розовых – матери и дочери.
Вот о дочери и поговорим. Высокая светловолосая девочка-девушка, довольно явственно оформившаяся к своим пятнадцати годам, она стала причиной острого соперничества двух пылких Ромео. Два закадычных друга-приятеля наперебой старались завладеть её высочайшим вниманием. С, увы, не равным успехом…
И всё из-за мамы, которая взяла за обычай на лето стричь меня наголо. И я ходил этаким арестантиком с неловко торчащими растопырками ушей. А валеркины кудри живописно обрамляли красивое лицо, и хоть был он невелик ростом и Ольга смотрела на него сверху вниз, но…
И я в гордом уединении безутешно переживал афронт на деликатном поприще.
Оттягивался же во время наших вылазок на окрестные горные склоны.
Мой друг побаивался высоты, но отказаться от совместных приключений не позволяла гордость, и я однажды таки затащил бедного Валерку на склоны крутого Мишкиного Яра…
Сначала всё шло, как по маслу. Мы лезли вверх, пуская из-под ног известняковые ручьи. И незаметно для себя забрались высоко. Осыпь между тем стала круче, и мой друг заскучал… Он стал на месте, как вкопанный, и не мог заставить себя сделать следующий шаг…
– Тёма, я дальше не могу идти…
И с надеждой смотрел на меня… Что-то надо было предпринимать…
Одолевая собственную, внезапно подступившую, робость, я подобрался поближе к другу. Что-то говорил, успокаивал. И тихо-тихо, делая осторожные шажки, мы передвинулись на пологое место…
....................
До самых последних дней, а с момента памятного восхождения прошло более семи десятков лет, вспоминал Валера Чухур-Юрт, Мишкин Яр и приключение на его крутых склонах…
И как доблестно я "спас" его…
........................
Бакинский дом, в котором жило семейство Егиянц, располагался напротив нашего, и мы часто перекрикивались через два двора.
– Вале-е-ра!, – вопил я, и друг выскакивал на балкон на втором этаже:
– Приходи. Мама ушла по делам…
Я прихватывал заначенную пачку папирос "Ракета", и – через ступеньку – скатывался по лестнице на улицу.
Двери в квартиру на втором этаже доверчиво распахнуты, и в их обрамлении сияла валеркина довольная физиономия.
– "Ракету" притащил?
И мы выпрастывали из слегка помятой пачки по папироске, и дымили… А рядом крутилась маленькая валеркина сестрица – Ляля, и во все свои огромные армянские глазищи пялилась на нас…
Время, однако шло, и я набирал домашний номер:
– Мама, я у Валерки. Сейчас приду. А мы тут лук кушаем…
Четвёртый этаж. Звоню в двери. На пороге мама:
– А,