просто не дано.
– Вы и вправду звезда!
– Глупости! – Рассмеялась она. – Все звезды, если хочешь знать, кроме, конечно, небесных – нарисованные, просто товар, пронумерованный. Цена на него зависит от спроса.
– Вы на что-то обижены. Не всё же так! – горячо воскликнул Еремей. – Есть и другое, есть люди с другими отношениями между собой.
– Есть, но те не попадают в наш круг. Вот сколько здесь с нами мужчин? Без тебя и Артура – шестеро, семеро? И каждый готов, я знаю, утянуть меня к себе. Подожди, начнут украдкой телефоны предлагать, назначать свидания, делать ставки. Им нравится красть или отнимать то, что принадлежит другому. И мною пытались торговать, передавать друг другу как подарок. Но со мной не получается! Я давно уже хочу выбраться из этого круга. Вся изорвусь, погибать буду, но выберусь! Знал бы ты, как отвратительны все театры и сцены, какая там грязь внутри!
Тут она внимательно, долгим взглядом посмотрела на него – и рассмеялась:
– Ты сейчас похож на грустное животное, еще не могу точно определить, на какое. Скорее всего, на маленького пони. Животные ведь чаще всего бывают грустные, замечал это? И человек в грусти становится похож на животное. Но тогда-то он и красив по-настоящему. Наверное, тебе тоже живется не весело.
– Но почему! – удивился Еремей. – Почему вы так думаете?
– А ты не можешь быть как все, с таким лицом, как твое, это и невозможно. Скажи, влюблялся ты когда-нибудь?
– Да, еще в девятом классе, очень сильно.
– А я похожа на нее? Чем-нибудь должна быть похожа, хотя бы голосом. Голосом в первую очередь. Потому я тебе и нравлюсь. Нравлюсь я тебе?
– Нравитесь, – признался Еремей.
Далия помолчала, словно собираясь с мыслями. Потом заговорила по-особенному, с внезапной нежностью:
– Как только я тебя увидела – одинокого, грустного, словно слетевшего откуда-то, я мысленно назвала тебя Иосифом. Ну, ты знаешь каким – тем самым, Иосифом среди лживых и ненадежных братьев, готовых продать кого угодно. И я сразу почувствовала – ты, как и я, живешь среди чужих, потерялся, а тебе вернуться хочется в родные края. Таким, как мы, всюду чужбина! И мы тоскуем по родине. Она не здесь и не в Москве. Может быть, она где-то в прошлом. Тебе не хочется иногда уйти в прошлое, в другие времена? Где просторнее, светлее, чище, где жила глубокая вера, пылали настоящие чувства.
– О, очень хочется! Я ведь потому и изучаю древность, Восток. И там воочию видишь, что империи, вообще большие, сильные народы и государства, создаются не людьми, а богами. А богам неинтересно смотреть на то, как люди едят, спят, совокупляются и тратят себя на деньги. Боги требуют жертв и преданности. В империях необходимо сражаться, верить, любить, побеждать. Строить храмы и творить мистерии. Но какие храмы сейчас, когда в мир приходят развлечься, нагадить, а в конце сгнить. И как быть? Надо ждать, стиснув зубы. Когда вымрет вся сволочь, переменятся времена.
Далия смотрела на него с удивлением
– Но иногда