обычи. Тот, кто встает раньше, всегда имеет шанс отыскать что-нибудь стоящее. Вчера это были не новые, но еще вполне крепкие, башмаки, выставленные кем-то за порог, старуха продала их Старьевщику за пять кредов. Сегодня… Сегодня это была оставленная кем-то на пороге детского дома коробка.
Подойдя ближе, старуха осторожно приоткрыла коробку посохом, заглянула внутрь. Нельзя сказать, что увиденное ее удивило, старуха ожидала чего-то подобного. Ее привлек не столько ребенок, сколько теплая шаль, в которую тот был укутан – на улице было довольно холодно.
Можно было забрать шаль прямо здесь, но старуха испугалась, что младенец расплачется. Его крики могли услышать за дверью. Лучше сделать это где-то в другом месте – воровато оглянувшись, она подняла коробку и быстро пошла прочь.
Младенец спал – очевидно, напоследок его хорошо накормили. Свернув через пару минут в ближайший проулок, старуха облегченно вздохнула и молча поздравила себя с обновкой. Хорошая шаль, теплая. В такой никакой ветер не страшен. Удачно всё получилось…
Прошло минут десять, прежде чем она наконец-то остановилась. Глянув на выстроившиеся в ряд мусорные контейнеры, беззубо улыбнулась – отличное место. Оглядевшись – не видит ли ее кто – поставила коробку на землю, открыла, быстро достала младенца. Развернув шаль, снова самодовольно улыбнулась.
– Маленький ты мой… – пробормотала старуха, возвращая уже проснувшегося младенца в коробку. – Даже не испачкался…
Лишившись шали, младенец почувствовал себя неуютно. Послышался его тихий плач, старуха нахмурилась.
– И нечего на меня глаза пялить, – заявила она, закрывая коробку. Потом, еще раз оглянувшись, быстро опустила ее в один из мусорных контейнеров. Сунув шаль за пазуху, подхватила посох и поковыляла прочь.
Район, по которому шла старуха, считался районом городских трущоб. Таковым он и был – чтобы понять это, достаточно было взглянуть на облупленные стены домов и выбитые стекла фонарей. Повсюду валялся мусор, обитатели трущоб были не в состоянии оплачивать уборку улиц. Это там, ближе к центру, бурлила жизнь. Здесь было тихо и уныло, лишь изредка можно было заметить промелькнувший в небе одинокий глайдер.
Впрочем, город уже просыпался. Где-то залаяла собака, послышалась чья-то сонная ругань. Пройдя еще сотню метров, старуха свернула к старому кирпичному зданию. Когда-то в нем находился интернат для глухонемых детей, затем детей куда-то перевезли, а здание приговорили к сносу. До сноса дело так и не дошло, и уже вскоре в доме появились новые жители, обитатели городского дна.
– Что, грымза старая, прошвырнулась уже? – встретил старуху вышедший из дверей невысокий сухощавый человек. Его возраст можно было определить очень приблизительно – от пятидесяти и выше. – Есть что стоящее?
– Нет, – отозвалась старуха. Хотела было войти в дом, но задержалась на пороге. Глянув Старьевщику в спину, – а это был именно он, – задумалась. В конце концов, почему бы не попытаться заработать еще пару кредов?
– Ты как-то говорил, что Хромому Санчесу нужен ребенок?
– Ну, говорил… – Старьевщик оглянулся и посмотрел на старуху.
– Там в одном месте кто-то младенца бросил. Несколько дней ему, не больше. Я хотела позвонить в полицию, а потом подумала…
– Брось трепаться, – оборвал ее Старьевщик. – Знаю я твои штучки. Кто он – мальчик, девочка?
– Мальчик, – быстро ответила старуха. – Хорошенький такой. Холодно на улице, а он в коробке.
– Где это?
– Ишь, какой быстрый! – засмеялась старуха. – Сто кредов – идет?
Старьевщик сжал кулаки.
– Не гневи бога, Изольда. Где он?
– Пятьдесят, – согласилась старуха. – Меньше не могу. Видел бы ты его – розовенький, щечки пухлые. Ангел, а не ребенок!
Не говоря ни слова, Старьевщик полез в карман, глаза старухи жадно блеснули. Отсчитав пять монет, Старьевщик выжидающе посмотрел на старуху.
– У Гнилого моста это, где Фрида спирт продавала. Налево по Лодочной сворачиваешь, там ящики для мусора. Там он и лежит в коробке.
– Обманешь – сам удавлю… – Старьевщик бросил деньги старухе под ноги и быстро пошел прочь.
Глава первая
В этом мире полно ротозеев. Именно они, – уверял Кевина его опекун, хромой и горбатый Санчес, – представляют собой неиссякаемый источник звонкой монеты и благородных купюр для любого ловкого воришки.
– Главное, Кевин, – не раз повторял Санчес, – любить свою работу. Того, кто занимается нашим ремеслом только ради денег, никогда не хватает надолго. У тебя ловкие руки и смышленая голова, тебя ждет хорошее будущее. Но лишь в том случае, если деньги не возьмут над тобой верх. Они для тебя, Кевин, а не ты для них. Запомни это, и никогда не иди на поводу у алчности. Она сгубила не одного хорошего человека…
Нельзя сказать, что наставления Санчеса Кевин слушал без особого внимания. Но когда тебе девятнадцать лет и ты видишь, что огромный блистающий мир – со всеми его радостями и удовольствиями – принадлежит