выходом всей этой компании из комнаты старался первым тайком выбежать на кухню, чтобы успеть схватить веник. Семья Оси жила в коммунальной квартире и занимала одну комнату. В торце общего коридора был выход на лестничную площадку. Кухня в этой квартире была почти напротив комнаты Оси. Если ему удавалось хоть на какое-то мгновение раньше других выскочить из комнаты, то добежать до лестничной площадки почти одновременно с братьями было уже делом техники.
Итак, подходил ответственный момент – момент расставания. Каждый из братьев представлял себе, что сейчас произойдет, и был предельно собран. Ни в коем случае нельзя был позволить Оське первым выскочить их комнаты – кухня-то ведь рядом. Но ведь и Оська это хорошо понимал. Выливалось это в то, что все втроем пулей вылетали из комнаты – один на кухню, а двое на выход. Горе тем соседям, которые в этом момент были в коридоре. Как правило, Оська чуть-чуть позже братьев добегал до лестничной площадки с высоко поднятым веником в правой руке и с диким воинственным криком. Данька и Женька кубарем летели вниз по лестнице, спасаясь от веника Оськи.
Ося был бы не Ося, если бы не изучил все закоулки красивого центрального стадиона города, расположенного рядом с его домом. Стадион имел два входа. Один – главный, с большими массивными воротами и огромной площадью, выходящей прямо на одну из центральных улиц – Красноармейскую. Второй, боковой, имеющий более скромный вид, выходил на большой пустырь у Черепановой горы.
Как-то раз Ося и Данька гуляли на стадионе, а выйдя и устроившись на склонах этой горы, Данька рассказал Осе интересную историю. Ее он услышал случайно, когда его папа что-то рассказывал своим друзьям.
– Оська, мой папа, когда ему было столько, сколько нам сейчас, также любил ходить сюда…
– Правильно, – тут же перебил его Ося, – здесь же интересно. Данька, я, как-то перебирая наши старые карточки, увидел, как мой папа вместе с друзьями устроили пикник на вершине этой горы. Наверное, это место всегда привлекало ребят.
– Да, но ты не дал мне досказать самое важное, – медленно продолжал Данька. – Это сейчас мы живем рядом, а папа же мой жил далеко, но тем не менее обязательно приходил сюда перед майскими и ноябрьскими праздниками.
– Какая разница, когда приходить, – опять перебил Ося. Если Данька говорил не спеша, то Ося строчил, как пулемет.
– Дурень ты, Оська, – не выдержал Данька, – вечно ты не даешь сказать. Так вот, слушай. Тогда на праздниках всегда по Крещатику парадным маршем проходил киевский гарнизон. Но чтобы гарнизон проходил красиво, его надо было тренировать. Вот здесь и проходили эти тренировочные марши.
– Ну и что с этого? – не понимал Ося.
– Да погоди ты, – отмахнулся от него Данька. – Командовал этими маршами комендант гарнизона. Выстроив на этом поле гарнизон, он по-украински орал во все горло. Его командные слова «ри2вняйсь, бляды2» звучали как музыка для всех киевских мальчишек, специально для этого заранее собирающихся здесь, где мы с тобой, дурнем, сейчас сидим.
Ося был