почему-то нестерпимо тянуло прикоснуться к дереву, и она не стала противиться этому желанию. Горгона дотронулась до его воспаленной плоти, и оно сразу отозвалось на прикосновение, как прирученный зверь на ласку хозяина. Но вдруг Шива вскрикнула, отпрянула и согнулась пополам от тех оглушительных звуков, которые набатом зазвенели в ушах.
– Тахез аш эт! Остановите этот гул! – Фурия упала на колени, затыкая уши пальцами.
– Шива! – пыталась дозваться до нее Неамара. – Очнись. Тут нет ни единого звука.
– Эти колокола! Они сведут меня с ума! – Колдунья все сильнее прижималась к земле. Змеи на ее голове неистовствовали.
– Смотри глубже шума. Загляни, что за ним кроется, – шепнул ей Иандаэль, присев позади Шивы и обхватив ее за плечи.
Прислушавшись к его совету, горгона попыталась противостоять колокольному звону и постепенно начала его подавлять. Вскоре звук полностью смолк, но вместе с ним исчезло и то, что могло скрываться за ним.
– Наконец-то, – проникновенный до мурашек женский голос пронесся эхом внутри колодца. Воины в смятении начали озираться, ища его источник, но быстро сообразили, что звук исходил отовсюду.
– Оно еще и говорит! – с отвисшей челюстью и выпученными глазами констатировал Деос.
– Я ждала вас, – вновь донесся приятный, ласкающий слух тембр. – Но не всех вас я ожидала увидеть. Кто же затесался в ряды грешных созданий? Сам Иандаэль. Надо же! – игривым, пропитанным фальшью тоном произнесло древо. Таким обычно говорят манипуляторы, любящие прибегать к изощренным хитростям и ловко дергающие за ниточки.
– Тебе бы лучше помолчать, – проговорил ангел, впервые выглядевший так напряженно.
– Помню тебя еще совсем юным. Это было словно вчера… Ты был на оглашении моего приговора. Тогда твой еще не окрепший скелет из солнечных сплетений только начал обрастать пышным оперением, а сейчас, я вижу, ты даже дослужился до высшего ангельского чина. Похвально! – Древо язвило, открыто высмеивало его рост и в целом систему Светлых владений.
– Остановись, пока не поздно! – предостерег он.
– Среди всех собравшихся на суде ты был единственный, кто сопереживал мне. Уж больно сердобольный, не то что твои братья.
– Не смей даже о них говорить, недостойная!
– Наверное, твой старший брат уже и позабыл обо мне. Зато я хорошо помню, как он, будучи скрепленный брачными узами, истекал слюнями при виде меня.
– Замолчи!
Ангел сорвал с головы ореол и резким взмахом руки превратил его в плеть. Конец хлыста упал на землю, прожигая ее насквозь божественным свечением. Образовавшаяся дыра зашипела и задымилась. Представитель Смирения взметнул свой кнут и рассек стену. Из глубокого пореза водопадом хлынули смешавшиеся вместе кровь и гной.
– АХА-ХА-ХА! – рокотом прокатился озорной женский смех. – Ты хочешь пощекотать меня? Тогда старайся лучше. Я могу ощущать только боль, причиняемую моими детьми.
– Так и говори о ней!
– Куда