мере, так ей казалось. Сам говорил мало. И она, вдохновленная его вниманием, болтала без умолку. Хотя везде ее считали тихоней и молчуньей. Танцплощадку, на которой было слишком громко, они довольно скоро заменили на прогулки по набережной, с которой поворачивали на аллею и шли до Октябрьской площади. Оттуда рукой было подать до Галиного дома, но они петляли по переулкам, а потом долго стояли у подъезда. Галя ждала, что Борис однажды поцелует ее. Можно будет разрешить ему больше до свадьбы? Все, с кем она работала, были замужем, а если и нет, то невинность давно уже потеряли, и в сестринской обсуждали такие подробности, на которые у Гали не хватало воображения. Но Борис не целовал.
Галя думала над тем, как бы разнообразить их встречи, и тут как раз у Владлены случился день рождения. Общежитие медработников – тот еще оплот трезвой жизни, поэтому праздник намечался на износ. Галя эти вечеринки не очень любила, но это же Владленка, и повод вытащить Бориса куда-нибудь. Галя сделала над собой усилие и спросила Владлену, нельзя ли ей привести с собой еще одного человека. Владлена не стала скрывать удивление, но и не расспрашивала. Галя снова сделала над собой усилие, когда приглашала Бориса. Зря боялась, Борис, как и Владлена, легко согласился.
Галя пришла пораньше, чтобы помочь. Как всегда, кое-что забыли купить, и она вызвалась сходить в магазин, чтобы немного продышаться после прокуренной комнаты. Обратно шла в расстегнутом плаще, было предчувствие чего-то важного. Когда она вернулась, Борис уже сидел на табурете и держал в вытянутой руке пепельницу, в которую Владлена небрежно стряхивала пепел, рассказывая что-то про родовые пути. Борис не смущался, слушал, раскрыв рот. Но не так, как слушал Галю. Глаза у него блестели по-особенному. Гале захотелось что-нибудь уронить, чтобы оба они повернулись и увидели ее. Но она стояла молча, пыталась понять, почему скрутило живот и закололо в груди. Она поставила авоську рядом с дверью и вышла из кухни. На нее налетел уже еле стоявший на ногах Мишка, полез обниматься, стал совать ей в руку стопку с водкой. Она хотела отказаться, как всегда, но передумала, выпила залпом, горло обожгло с непривычки. Через секунду стало тепло и легко, она засмеялась, обняла Мишку и потащила его в комнату, где уже распевали песни и кто-то спрашивал, куда пропала именинница.
Анна
Я сбежала. Не сразу. Сбежать сразу у меня не хватило смелости. К тому же, я все еще на что-то надеялась. Дурочка. Формально я закончила школу и уехала поступать в театральное в Москву. Вот кто действительно, по-настоящему сбежал, так это мама. Наказала нас. В первую очередь, меня. Ведь я монстр. Но я до сих пор не знаю, кто из нас был виноват больше, она или я. Только мама не стала разбираться, просто уехала. Совсем, чтобы не нашли. Больше я ее не видела никогда, кроме того случая на свадьбе. Галина осталась со мной. Без нее я бы тогда не справилась. За это я ее и возненавидела. Она помогала и поддерживала. Меня. И папу. И осталась насовсем в нашей жизни, в нашей квартире. Как будто она всегда была здесь, а мамы не было. И с папой мы стали чужими. Галина была клеем, на котором мы еще держались. Папа винил