Вы ведь привезли фотографа?
– Наш новичок и есть фотограф. Вон, гляди, как старается, – Шапошников кивком указал на новичка. – Поди, уже полпленки отщелкал. Его систему нарушать не велено, так что с обочиной придется повременить.
– Так он фотограф, – протянул Савин. – Тогда где остальные? Или вы будете самостоятельно всю площадь отрабатывать?
– А это, мой друг, и есть новая методика в действии. – Шапошников многозначительно поднял брови. – Сейчас молодой человек поработает фотоаппаратом, а потом приступит к детальному изучению места преступления. Затем, вернувшись в лабораторию, проявит пленку, распечатает фотоснимки и будет сопоставлять кадры с тем, что удалось обнаружить на месте.
– И в чем же новизна? – не понял Савин.
– В том, мой друг, что раньше эту работу делали разные люди, и, по мнению специалистов, от этого часть важной информации, которую фиксирует человеческий мозг посредством органов зрения, терялась. А вот если и глаз увидел, и камера зафиксировала – тогда все: преступник у нас в кармане.
– Очередное нововведение товарища Шибайло? – догадался Савин.
– Так и есть, – кивнул Шапошников. – Но обсуждать мы это не станем.
Бросив это заявление, Шапошников быстрым шагом спустился вниз, догоняя команду. Капитан Савин какое-то время наблюдал за работой новичка. Тот торопливо щелкал фотоаппаратом, перебегая с места на место. Со стороны его действия казались хаотичными и совершенно непрофессиональными. «Интересно, куда в конечном счете заведет нас любовь Шибайло к нововведениям?» – невесело подумал Савин и поспешил присоединиться к усеченной криминалистической группе.
Судмедэксперт Ерешкин как раз заканчивал предварительный осмотр тела. Стоя на коленях, он изучал затылочную часть черепа. Рядом пристроился криминалист Шапошников. Он аккуратно снимал заинтересовавшие его частицы с волос: подцеплял их пинцетом и складывал в стеклянную баночку с завинчивающейся крышкой. Ерешкин поворачивал голову в разные стороны и отдавал команды фотографу сделать снимок с нового ракурса.
– Ну, что тут у нас? – осторожно осведомился Савин. – Можете назвать причину смерти?
– Все после вскрытия, – сухо бросил Ерешкин.
– Это понятно, но ведь и сейчас у вас есть какие-то соображения, – настаивал Савин. – Я не прошу официального вердикта, только то, что на поверхности. Уверяю вас, дальше меня ваши слова не пойдут и вам не придется ни перед кем за них отвечать.
Ерешкин поежился, но головы не повернул. Савин понял, что сморозил глупость, осуждающий взгляд Шапошникова был лишним тому доказательством. «Вот идиот, зачем я это сказал, – корил себя Савин. – Все равно что во всеуслышание заявить, что знаю о его недавнем промахе». Криминалист Шапошников пришел оперативнику на выручку.
– Много здесь не скажешь, – невозмутимо начал он, словно вопрос Савина был адресован ему. – Смерть насильственная, это бесспорно. Посмотри, какие глубокие раны в черепе. Их три: глубина, насколько