линию, пытаясь найти поврежденные отрезки, породив своими раскопками и нарезками новые источники для будущих поломок. И все это было поставлено в вину мне и моей системе. Тем не менее именно мне доверяли прокладку все новых и новых линий. Тогдашнее политическое положение страны требовало как можно быстрее покрыть ее телеграфной сетью, даже если не было уверенности, что эта сеть будет действовать долго. Я опять предложил прокладывать провода в металлической трубе, как мы это сделали на Рейне, либо обматывать их железной проволокой, о поставках которой я уже договорился с одной кельнской фирмой. И мне опять ответили, что все это требует слишком больших дополнительных расходов и дополнительного времени, чего никому не надо, а потому пусть лучше все останется так, как было при первых опытах.
Тем временем наша с Гальске мастерская по производству телеграфных аппаратов, полноправным совладельцем которой при уходе с военной службы я становился, приобретала, благодаря мудрому руководству Иоганна и высокому качеству продукции, все большую известность и популярность. Огромное значение телеграфной связи получило общее признание. Особенно в ней были заинтересованы железнодорожные компании, которые, передавая по телеграфу служебные сообщения и специальные сигналы, могли существенно увеличить интенсивность движения и снизить риски аварий. Тут возникало множество научных и технических вопросов, в которых я мог помочь. Поэтому, делая свой выбор, я даже не сомневался. В июне 1849 года я подал в отставку, а вскоре покинул и пост заведующего технической частью при прусском правительственном телеграфе. По моей протекции место это занял Вильгельм Мейер, так же как и я оставивший военную службу.
За 14 лет из-за громоздкости действовавшего тогда процесса чинопроизводства я едва наполовину дошел до чина младшего лейтенанта, однако в отставку ушел, как и положено, старшим лейтенантом «с правом ношения армейской формы со знаками, положенными для отставных военных». После 12 лет службы я имел право на получение пенсии, однако счел за лучшее от нее отказаться, поскольку чувствовал себя совершенно здоровым и не мог представить положенного документа о нетрудоспособности. Моя отставка сопровождалась унизительным замечанием о формальной ошибке, допущенной в прошении. Политическая обстановка тогда сложилась так, что начальство уже не столь хорошо воспринимало мои проявившиеся во время войны национальные пронемецкие предпочтения.
Несмотря на то что моя воинская служба не дала значительных результатов, я все же вспоминаю ее с чувством удовлетворения. Она связана с приятнейшими воспоминаниями моей юности, дала мне настоящую путевку в жизнь и благодаря достигнутым успехам внушила уверенность в своих силах для достижения высших целей в жизни.
Возвращение
Нельзя сказать, чтобы жизнь моя после отставки сильно изменилась,