это делать не собираюсь, ты дочь, ты женщина, ты и делай.
– Хо-ро-шо. – Ангелина смиренно побрела исполнять свои обязанности.
При входе в маленькую комнатку с убогой обстановкой, в глаза бросаются яркие жёлтые шторы, на фоне которых выделяются только два предмета – старый коричневый сервант и односпальная кровать, покрытая пушистым, цвета пожухлой травы, покрывалом.
На кровати лежала старушка. Маленькая, сухонькая, сморщенная, с короткими, густыми, полностью седыми волосами. Это была мама Ангелины, парализованная после двойного инсульта и потерявшая частично память. Болезнь никого не делает краше. И некогда красивая женщина за годы лежания в постели превратилась в старуху. Так бывает, это горькая правда жизни.
Ангелина тихонько подошла к кровати и посмотрела с грустью на лежащую маму.
«Как мне больно смотреть на тебя, мамочка. Я так скучаю по твоим добрым рукам, по советам, что ты мне давала. Мне так плохо без тебя жить. Скольких врачей я обегала, сколько я пролила слёз, сколько молитв всем богам было произнесено в отчаянии. Господи, я так хотела, чтобы ты выздоровела! Я так об этом мечтала. Особенно больно слышать, когда ты меня не узнаёшь и называешь другим именем. С этим я никак не могу смириться. Я хочу, чтобы у меня была мама. Я хочу слышать слова поддержки, хочу чувствовать твою любовь».
Ангелина молча поменяла подгузник, аккуратно повернула на бок, постелив свежую простыню. Ловким, выученным движением положила маму на спину, укрыла одеялом, затем покрывалом.
– Сейчас будем кушать, мамуль. Ты хочешь есть? – спросила ласковым тоном Ангелина.
– Нет.
– Поесть нужно, иначе никогда не встанешь.
– Я и так не встану больше никогда…
– Пойду, принесу овсяную кашу с бананом.
В ответ Ангелина услышала лишь мычание.
«Как всегда, ещё надо уговорить поесть. Вот придёт Зинаида Фёдоровна и скажет, что я тебя не кормлю и виновата только я, что довела до такой худобы свою мать. И что я, вообще, плохая дочь, и должна ни на минуту мать свою не оставлять, мало ли что. А я ещё куда-то хожу, небось, за женихами бегаю. А что Игорёк ничего не делает и не ухаживает – это нормально. Он же мужик. Ему всё сходит с рук. Боже, как я от всех устала, и физически, и морально.
Ладно, пойду готовить кушать, кто же, кроме меня, это сделает». Не успела Ангелина зайти на кухню, как услышала привычные, надоедливые слова:
– А что у нас есть пожрать? – вопрошал Игорь. Ему вторили мяукавшие пронзительно три кота – самые любимые и дорогие существа. С ними Ангелина отдыхала, с ними она «жила». «Обнимешь, погладишь пушистика, и слышишь вибрирующее мурлыканье в ответ. Им можно рассказать обо всём и пожаловаться на жизнь. Они точно не предадут и не пойдут разводить сплетни. Самый старший – рыжий Амур. Так назвала его, думая, что привлечёт любовь в мою жизнь. Привлёк, но не того, кого нужно. Влюблённых недоумков мне хватало всегда. А вот любящих по-настоящему – никогда и не было.
Второй – чёрный, с серебристым отливом и белой грудкой с