и карается по закону. Держать меня ты здесь не имеешь права и как только наши обнаружат, что меня нет в приёмной, то сразу же вызовут полицию и тогда тебе конец! А дальше мои друзья постараются размазать тебя так, рыжая тварь, что тебя не возьмут на работу не только главным врачом какой-нибудь поликлиники в тьмутаракани, ты даже санитаром никуда не устроишься, мразь!
Секретарша была хороша в своём «праведном» гневе. Глаза блестели, щёки горели румянцем, причёска дыбом, грудь бурно вздымалась в частом дыхании. Картину бы писать с неё…
– Всё! Концерт окончен! Села быстро за стол! – стукнув по столу кулаком я рявкнул так, что стёкла задребезжали на окне. – И прекрати нести всякую чушь. Ваши сотрудники уже давно привыкли к тому, что, если дверь в приёмную закрыта, то означать это может только одно – что главврач жарит свою секретаршу и мешать им не стоит. Вы с Дмитриевым приучили к этому народ. Так что сядь и быстро пиши вот на этом листке – кому и для чего ты передаёшь эти сведения.
Я кинул на стол белый лист бумаги и ручку.
Ольга растерянно посмотрела на меня: – Но…
– Никаких «но»! – опять рявкнул я: – Ты что, не читала моей биографии?
– Читала, – уже поникшим тоном выдавила из себя она.
– Тогда должна понимать, что у меня связей не меньше твоего. И, если я дам ход делу, то ты, дорогуша, очень быстро встретишься с ребятами из спецотдела по промышленному шпионажу и получишь реальный уголовный срок. И никто из твоих заказчиков не станет тебе помогать, потому что ты для них всего лишь мелкий исполнитель. Тебе это нужно?
– Н-нет, – помотала она опущенной головой и направилась ко мне. Я внутренне напрягся, ожидая от неё ещё какой-нибудь выходки. Но Ольга Васильевна опустилась передо мной на колени и потянулась руками к моему ремню на брюках.
– Нет, – вновь оттолкнул я её от себя: – Ты меня больше не интересуешь ни как женщина, ни как человек. Я не люблю предателей. Сейчас напишешь то, что я тебе сказал. Потом с завтрашнего дня возьмёшь больничный и сразу напишешь заявления по собственному. Так тебе не придётся появляться здесь для отработки.
– А… – подняла она голову, желая что-то спросить.
Я взял её двумя пальцами за подбородок и прямо в лицо негромко сказала: – А, если ты, начнёшь мне сейчас дурочку включать, то я разозлюсь и передумаю, и ты тогда сильно пожалеешь, что не послушалась меня. Пиши давай быстро и вали отсюда, Мата Хари недоделанная.
– Что? – непонимающе посмотрела она на меня, садясь за стол напротив меня.
– Ни что, а кто, – поправил я её на автомате. – Пиши уже быстрее! Не хочу тебя больше видеть.
Прочитав ею написанное, я опять достал из внутреннего кармана пиджака тоненькую бумажную трубочку, снял с неё резинку и, развернув листки, показал ей: – Ты ведь это потеряла? Думала, что я их подмахну ничего не понимая.
Увидев эти листки, секретарша было дёрнулась, но потом, видимо, осознав всю безысходность ситуации для себя, сжалась в комок и зарыдала: – Прости меня, Лёва! Они меня заставили…