самих нет, не знаю. У меня есть немного, но его хватит только на две недели, не больше. Если бы его у меня было достаточно, то я взорвал бы на воздух Кудак, прежде чем в него вступила бы казацкая нога. Приказано мне лежать тут – лежу, приказано бодрствовать – бодрствую, приказано грызться – грызусь, а если придется погибнуть – сумею сделать и это.
– А разве вы сами не можете приготовлять порох?
– Вот уже два месяца как казаки не пропускают ко мне селитры, которую приходится привозить с берегов Черного моря. Все равно! Погибнем!
– Нам надо учиться у вас, старых воинов! А если бы вы сами поехали за порохом?
– Я Кудак не оставлю и оставить не могу; тут я жил, тут и умру. А вы не думайте, что едете на пир и торжественный прием, которыми встречают послов, что вас оградит ваше посольское звание. Ведь они убивают даже собственных атаманов, и с тех пор, как я здесь сижу, не помню, чтобы который-нибудь из них умер своей смертью. Погибнете и вы.
Скшетуский молчал.
– Я вижу, что вы упали духом, лучше не ездите.
– Господин комендант! – с гневом ответил на это поручик. – Придумайте что-нибудь получше, чтобы напугать меня, потому что все это я уже слышал, по крайней мере, раз десять. Вы мне советуете не ехать и, наверное, на моем месте не поехали бы туда; вообще же я вижу из всего сказанного вами, что у вас не хватит не только пороху, но и смелости на то, чтобы защищать Кудак.
Гродицкий, вместо того чтобы рассердиться, приветливо посмотрел на поручика.
– Зубастая штука! – пробормотал он. – Простите мне. Из вашего ответа я вижу, что вы сумеете поддержать достоинство князя и шляхты. Я вам дам пару чаек, потому что на байдаках нельзя проехать через пороги.
– Об этом именно я и хотел вас просить.
– Около Ненасытца велите их тащить волоком, потому что хотя вода и высока, но там никогда нельзя проехать – еле-еле может проскочить какая-нибудь маленькая лодочка, – а когда уже минуете пороги, будьте осторожней, чтобы вас не поймали, и помните, что железо и свинец – красноречивее слов. Там ценятся только смелые люди. Чайки будут готовы завтра утром, я велю только приделать к ним по второму рулю, потому что на порогах мало одного.
С этими словами Гродицкий повел поручика, чтобы показать крепость и ее устройство. Всюду царствовал образцовый порядок И днем и ночью бодрствовала на валах стража, которая постоянно укреплялась и увеличивалась татарскими пленниками.
– Каждый год я возвышаю вал на локоть, – сказал Гродицкий, – и он уже так вырос, что если бы у меня был порох, то и сто тысяч казаков ничего не могли бы поделать со мной. Но без пороха я не могу защищаться, потому что силы их будут больше.
Крепость действительно была неприступна, так как, кроме пушек, ее защищали обрывы Днепра и скалы, круто спускавшиеся в воду. Она не требовала даже большого гарнизона, поэтому в ней было не более шестисот солдат, но зато самых отборных, хорошо