Александр Шумилин

Ванька-ротный


Скачать книгу

домой! [Я устал.] Ферштеен зи? – устало доказывал немец.

      – Ферштеен! Ферштеен! – отвечал я. – Это нам, муде ферштейн![2]

      – Чаво он говорит, товарищ лейтенант, – спрашивают меня солдаты.

      – Он просит, чтобы мы его отпустили. Ему нужно ехать домой! – У него отпуск. Он должен ехать в Германию.

      Солдаты, услышав причину рёва, схватились за животы и закатились дружным радостным смехом. Смеялись они по-настоящему до слёз. У немца слезы от расстройства, а солдат пробило от смеха слезой.

      Такое дело! Многие ржали до коликов в животе.

      Немец, видно, усёк, что я перевёл его просьбу солдатам. Он посмотрел на них и снова заревел. У солдат по щекам катились слезы. Плакали все. И ржали, как лошади.

      – Ну и потеха! Вот уморил! Ведь всех, стерва, довёл до слёз!

      Немец обвёл всех внимательным взглядом, заморгал глазами и опять заревел.

      – Товарищ лейтенант! Уберите его отселя! Он всех тут нас замертво на полу уложит!

      – Ты смотри, в штаны не напусти! – вставил другой.

      – Ведь надо же, случилось!

      – Ух, мать твою! Больше не могу!

      – Вы его спросите… – и солдат валился на пол навзничь и катался по полу дергаясь.

      – А куда он должен ехать?

      И опять под грохот солдатских глоток, под рёв немца, все, кто сидел на лавке, покатились на пол.

      – Ну и денёк! Хуже не придумаешь! После такого и умереть не страшно!

      – Вот спасибо! Вот потешил душу! Дай я его поцелую!

      Страсти понемногу улеглись. Я прикрикнул на немца, чтобы он наконец перестал реветь, и спросил его:

      – Скажите пожалуйста! Когда вы в отпуск должны отправиться?

      – Чего вы говорите, товарищ лейтенант?

      – Я спросил его, когда он хочет уехать в отпуск домой.

      – А он чего?

      – Он говорит, что поедет сегодня. Вы, говорит должны меня отпустить немедленно.

      Солдаты, услышав перевод, гаркнули дружно.

      – Я не то спросил, – сказал я. – Я хотел спросить, куда он должен ехать.

      Немец после моей последней фразы заметно повеселел. А солдаты, то один, то другой неожиданно фыркнули. Кого-то прорвало. И они зашлись снова смехом.

      После уточнения ряда вопросов наконец было выяснено. Немец сдал своё оружие, простился с друзьями, выпил с ними по шнапсу.

      – Наверно, навострился к своей длинной и тощей «фрау»! – сказал кто-то из солдат.

      – Фрау! Фрау! – закивал радостно немец.

      – Теперь у тебя, «Фриц», другой отпуск! До самого конца войны!

      – Вот счастливый человек, – добавил кто-то. – Вернётся домой после войны! А мы?

      Немец охотно рассказал, что их 262[3] пехотная дивизия отступала сюда из-под Калинина. Здесь на рубеже Старицы их сапёрный батальон должен был отрыть окопы в полный профиль. В батальоне находился представитель из дивизии, он должен был принять у них готовую работу. Если гер официр тоже в плену у русских, то он может подтвердить, что мне положен отпуск.

      Из