сошла с автобуса, и вдруг встала, шаг сделать не могу. Как будто в родном городе мало высоких домов или гудящих машин. Села на тот же автобус и вернулась назад. Второй попытки не предпринимала. Теперь вижу: это во мне проснулась мамочка, потрясающая рохля.
– Вы не пробовали бороться?
– С мамой? Она довела свою трусость до практической философии и очень довольна ею. Других учит жить.
– Поздно спорить с пожилым человеком. Я бы, на вашем месте, боролся с собой.
– Арсений Петрович, вся моя жизнь с тех пор, когда я ушла из дома – борьба с собой, выправление согнутого позвоночника. Вы не знаете, какого нервного напряжения мне стоит эта борьба. Сегодня я откровенна с вами, голая до неприличия. Мне это совсем не свойственно и дается с большим трудом.
– Клавдия Васильевна, я ценю ваше доверие и сделаю все, чтобы оно пошла вам на пользу.
«Умением расшаркиваться женщину не обидишь».
– Я знаю, вам будет трудно меня понять. Но постарайтесь, подходим к самому главному. В-общем, я не уехала в Волгоград, не поступила в институт, не поселилась в общежитии и не избавилась от несносной домашней обстановки. Вместо побега и освобождения, подала документы в Снегиревское училище с «заманчивой» перспективой воспитательницы в детском саду. Кстати, вот фотография нашей группы, на обратной стороне все подписаны. Когда встречала школьных учителей, те ахали: с отличным аттестатом пошла детям попы подтирать! Но, в отличии от Людмилы, я не страдала честолюбием, не вникала в их осуждения. Наивно была уверена: в нашей стране любой труд почетен.
Однако, за «почетный труд» матери вскоре перестали платить, а отца выгнали с работы. Страна вступила в жестокий период перестройки. Девочки пошли в торговки и в путаны, мальчики в солдаты и в рэкетиры. Юность моего поколения была расстреляна и испохаблена ради смутной безыдейности капитализма.
Я училище бросила, работала в двух-трех местах одновременно. Государственные организации платили раз в несколько месяцев, частники – каждый день. Стояла на рынке и мыла полы, ухаживала за детьми и за стариками. Плохо ли, хорошо ли, кормила мать и сестру. Отец в еде не нуждался – он выносил и пропивал вещи из дома. Однажды толкнул на базаре большую китайскую розу, в грунт которой я зарывала целлофановый пакетик со смешными накопленьями. Чтоб не подохнуть с голоду, мне пришлось занимать под бешеные проценты. Рубль падал каждый день, цены на продукты росли. Как мы пережили это… Сколько людей погибло, свято веря дикторам телевизоров, обещавшим завершение перестройки в самом ближайшем будущем…
В восемнадцать лет я познакомилась с парнем. Вот он – Алеша Варламов. Вернее, он со мной познакомился. Долго ходил кругами, пока не предложил, как это теперь называется, строить отношения. Теперь я могу сказать: мы, в самом деле, любили друг друга. А тогда, по старинной моде, долго проверяли свои чувства. Через год, в девяносто четвертом, подали заявление в ЗАГС.
Знаете, что сказала мне мама, узнав об этом событии, вместо поздравлений и благословлений? «Сохрани невинность