гримасу, мужчина развернулся на пятках и хотел было уйти, но равнодушный голос сестры остановил его.
– Ты читал когда-нибудь Шекспира «Укрощение строптивой»? – без особого интереса спросила Лина, туша сигарету о фонарь, – была там героиня, которая капризничала и злилась, когда что-то шло не по её планам, прям как ты. И знаешь, чем закончилась сия комедия? Её укротили, заставили спуститься с небес на землю и понять, что никогда не будет так, как хочет она. Она стала прилежной и послушной мужу женой. Не находишь сходств? – бросив на брата полный презрения взгляд, Лина присела на лавочку возле дома, – даже звёзды падают с неба. Так почему ты вдруг вздумал, что не упадёшь и ты?
– Да пошла ты, – скривив губы в презрительной ухмылке, Вадим скрылся в доме.
– Можете выходить, прокурор Ким Чон Вон, – снова перейдя на корейский, девушка посмотрела в сторону угла, из-за которого вышла высокая фигура парня, – выглядишь хмурым. Кажись, дождь всё-таки будет, – усмехнувшись, Лина слегка подвинулась, освобождая место Киму, но он и не думал садиться: парень стоял в паре шагов от неё, в его взгляде девушка прочитала разочарование и… отвращение?
– Хм, – задумавшись, Чон Вон посмотрел на девушку: на её щеках остались отпечатки мужских ладоней, на губах играла грустная улыбка, однако вся её поза была преисполнена спокойствия и умиротворения, словно не она только что подверглась физическому насилию со стороны брата, словно это не она недавно флиртовала с тем парнем и дала ему отворот. Ким поймал в девушке искренность, которую не разглядел при знакомстве, но которая не сглаживает острые углы превратного мнения о ней, – знаете, почему я презираю женщин? – поймав на себе заинтересованный взгляд, Ким продолжил, едко выплёвывая каждое слово, – потому что в вас нет искренности. Вам абсолютно плевать на чувства других, вам важно лишь собственное «Я» и чувство наполненности. Вы настолько мерзки в своём непостоянстве, что мне тошно. Будь у меня такая жена, как вы, я бы повесился на её же футболке, которую та не раз стягивала перед другими, стараясь заполнить свою собственную пустоту. Мне искренне жаль вашего мужа, который, не ведая, чем занимается его жена, сидит дома и ждёт вас, как преданный щенок ждёт свою хозяйку. Сейчас вы настолько стали противны мне, что, – не успел Чон Вон договорить, как его нагло перебили.
– Как далеко способен человек
Зайти в свои избитые сужденья.
Они в других останутся навек,
Но в вас они дождутся тленья.
Ведь человек обманут внешним,
Повергнут жёстко слухам здешним.
Какой бы яркой ни была картина,
Внутри окажется загаженной витрина.
Мы судим человека лишь по оболочке,
Поступки судим лишь из уст других.
Но разве книгу судим мы по строчке
Или вникаем в разговор немых?
Покачав головой в немом осуждении, Чон Вон скрылся в доме, кинув что-то вроде «чокнутая».
Из небесных глаз