так я решил называть аборигена с посохом, как с символом власти, подошел ко мне и, открыв рот, издал серию свистящих щелчков.
Я поднялся и, похлопав себя по груди, провозгласил: «Я – человек! Пришёл оттуда!» – и для пущей убедительности указал рукой на потолок. Жрец тоже похлопал себя по груди и свистнул. Я быстро включил лингвиста, в электронную память которого была заложена программа к быстрому лингвистическому анализу, и взаимный процесс обучения начал набирать обороты. Я показывал рукой на окружающие предметы и называл их. Жрец в ответ щелкал и свистел или свистел и щелкал. Когда наглядные пособия кончились, помощник выбежал из комнаты и вернулся с мешком разнообразных предметов: копья, каменные ножи, деревянная лопата, посуда и т.д. Лингвист заглатывал уйму информации и на каждый предмет, повторно показываемый мне, отвечал свистом-щелчком, как заправский абориген, чем приводил гуманоидов в неописуемый восторг. Они притоптывали, приседали, разводя руки, и что-то восторженно свистели. Когда кончились и принесенные предметы, процесс обучения продолжился в тоннеле, по которому меня куда-то повели.
Сложную специфику речи гуманоидов, которая проявилась в построении фраз, словосочетаний, использовании специфических конструкций, лингвист преодолел быстро. Для лучшего восприятия устной речи он использовал короткие и несложные предложения, которые легче всего воспринимаются на слух. Через час обучения, я мог спокойно общаться через лингвиста с аборигенами.
Жрец подошел к выходу и, приподняв занавеску, сказал: «Тебя ждут».
Вслед за своим провожатым я вошел в зал и остановился в нерешительности, не зная, что делать дальше.
Вдоль стен небольшого зала расположились аборигены, и каждый из них, казалось, был поглощён происходящим. Одни стояли, тяжело опустив руки, другие присели на корточки, и все внимательно следили за каждым моим движением. Выше других, на особом месте, сидел, по-видимому, главный жрец племени или вождь. Минуту или больше мы изучали друг друга. Точнее сказать, они рассматривали меня как невиданного зверя.
Старец на мгновение умолк, приостановился и, приоткрыв дверь, изрёк: «Подышим свежим воздухом, а то здесь становится душно».
Я не стал прерывать его рассказ, но, похоже, дед позабыл о нём. Он задумчиво созерцал синие огоньки, мерцающие в печи, и, казалось, размышлял о чём-то своём.
– Налей-ка мне чаю, – вдруг попросил он, протягивая чашку, и добавил: – В горле пересохло.
Я поднялся и разлил по чашкам уже остывший чай. Одним глотком выпив холодный настой из смородиновых листьев, я прильнул к тёплой поверхности печи и впервые ощутил, насколько жарко в комнате.
Старец неторопливо допил чай маленькими глотками и произнёс: «А ведь там я не мог позволить себе даже глотка воды. Можно сказать, был на полном карантине».
Он немного помолчал, словно раздумывая, что сказать, и продолжил свои воспоминания.
– Айсы, так называли себя аборигены, были полновластными хозяевами этой