готовит. А тебе полезно. И пирог еще возьми. С грибами.
– Надеюсь, ты, Огняна Елизаровна, пироги с грибами уважаешь, – вздохнула Зоряна, – а то ни я, ни Яся их не едим, но она вечно хоть один, да покупает. Вообще, должна тебе сказать, что жить здесь почти сносно, особенно, ежели жить по правилам. Нарушать их – вольному воля, но коль поймают тебя – сразу вздернут. Расскажешь кому про жизнь волшебную – немедленная смерть. За черту города – немедленная смерть, в Колодец прыгнешь – немедленная смерть, а лекарства ненашинские при хвори какой решишь попробовать – тоже смерть, но уже медленная. Потому за здоровьем следи, как за кольчугой своей, одевайся тепло, под дождем не бегай, в лужах не плавай. Принесешь сюда хворь – все сляжем.
– Что значит – сляжем? – нахмурилась Огняна. – А лекари наши на что?
Испокон веков послы, лекари и душегубы тайно ходили через колодцы в неволшебный мир. Послы договаривались с ненашинскими правителями о торговле и помощи, душегубы отправлялись на задания со спецотрядами силовиков, а лекари, не показывая волшбы, врачевали сложные болезни.
– А, ты об этих, – Лешак сняла с большого пальца широкое серебряное кольцо.
– Каких таких «этих»?
Улыбка Лешак искривилась.
– Чистая ты душа, которая верит всему, что ей в уши нашепчут. Колодцы они, конечно, наша честь, и гордость, что там вам еще воеводы говорили? Да вот только лекари…
– Зоря, – тихо уронила Ясна, глядя на Воробья.
– …плевали на осужденных, которые здесь без волшбы в горячке бьются. У Ясны Владимировны поинтересуйся, коль не веришь.
– Зоря! – громче и жестче позвала рыжая.
– А все потому что осужденные Верви не заплатят, а ведь…
– Зоря! – рявкнули в один голос подруга и попугай, и Лешак рот захлопнула так, что зубы щёлкнули.
– Прости, Огняна Елизаровна. Не слушай меня, здесь боль сердечная с лекарями этими. Потом, коль интересно будет, растолкую.
Решетовская коротко кивнула – в ворохе её новых бед и забот лекари были далеко не главной печалью. Рыжая меж тем споро ломала хлеб по тарелкам, нарезала сыр и яблоки. Насыпала конфеты в ярких обёртках – Огняна улыбнулась даже. Любомир Волкович приносил такие юнкам, когда возвращался из командировок к ненашам – наставники то и дело уходили на задания. И Елисей Иванович уходил чаще других. Но подарков ей не приносил. А иногда ещё и не глядел.
Меж тем Яся села за стол и очень мягко сказала:
– У тебя дня три-четыре есть, пока сны кошмарные присылать не начнут. Гадость они редкая: и когда сама смотришь, и когда тем, кто рядом, показывают. Но зато стены зачарованы так, что неволшебным соседям почти не слышно, что у нас в каземате делается. Удобно очень, когда кричать хочется.
– Я от кошмаров не кричу, – не без бравады сообщила Огняна и откусила ещё пирог.
– Дак таких ты ещё не видала, смелая ты наша, – вздохнула Лешак. – Для нас анчутки стараются, а они твари злобнючие. Самое страшное показывают из того, что ты в жизни повидала.
Огняна