Пока ты зарёванный уходил от её могилы, я продолжал сидеть там и молчать. Я просидел у могилы бабушки до самого вечера, пока ты весь день ревел, и за все это время я пустил только одну слезу. Я был крайне расстроен, ибо очень желал плакать больше, как ты, когда тебя уводили от могилы. Но, вернувшись домой и увидев тебя, я понял, что та моя слеза, пролитая над её могилой, во сто раз превышала все твои выпущенные слёзы. А знаешь почему? Потому что ты был слабаком и вечно плакал. Потому что реветь для тебя – ничего не значит, и я уверен, что внутри себя ты гордился тем, что так сильно плачешь. А я тогда впервые за всю свою жизнь пролил слезу, пролил её с сильнейшей душевной болью, пролил её, желая пролить как можно больше, ибо хотел окупить свою грусть. За всю свою жизнь я не испытывал к тебе больше ненависти и отвращения, чем тогда. Ты никогда не любил бабушку. Ты любил плакать, – Кирилл сделал глубокий вдох. – И убивать я тебя не хотел, максимум – слегка ударил бы, чтобы не сопротивлялся, и знаешь почему? Да потому что мать тебя любит. И меня тоже, наверное… – закончив речь, Кирилл равнодушно перевёл взгляд в окно, не обращая на меня внимания.
Мои руки сильно задрожали. Слёзы были готовы брызнуть у меня из глаз, но я продолжал держать ствол.
– Кирилл… прости меня… я… – Вдруг прозвучал резкий крик с улицы со стороны парка.
Я резко дёрнулся от неожиданности. Кирилл решил использовать этот момент и сделал рывок в мою сторону, желая повалить меня в надежде отобрать пистолет. Очнувшись, я увидел несущегося на меня Кирилла. Я испугался, я задрожал, я… выстрелил. Сам не поняв, как это сделал, я отбросил пистолет и сел к упавшему рядом со мной Кириллу.
– Кирилл, я.… я… прости, я.… – я был в ступоре и еле соображал.
– А всё-таки ты нюня… – Кирилл из последних сил засмеялся, пока травма не прервала его.
Рана пульсировала. Как назло я попал почти в самое сердце. Спустя пару секунд Кирилл уже не дышал. Улыбчивое лицо его расслабилось и успокоилось. Я закрыл глаза Кирилла и встал.
Опустошённый, я сел на диван. В щели между подлокотником и диваном торчал отрезанный кусок альпинистского троса из рядом стоящего магазина спорт товаров. «Вероятно, он хотел меня им связать. Купил, думаю, ещё вчера, отрезал кусок, да спрятал» – промелькнуло у меня в голове. Идея вспыхнула почти сразу. Я достал из столешницы листок и карандаш. На нём я написал всю информацию о наших схронах и тайниках, а также всё о наших преступлениях. Потом на обратной стороне я написал «Простите», свернул листок и положил его на столешницу у раковины. Зазвучали сирены, и телефон издал вибрацию.
«Прости Серёг, но так не пойдёт. Не знаю, жив ты ещё или нет, но, как бы то ни было, план и уговор наш был нарушен. Я не собираюсь подставлять свой зад из-за твоего брата. Я выехал с нарядом. Можешь даже не говорить обо мне, я всё учредил и останусь чист независимо от твоих показаний. Не прощай». Дочитав, я усмехнулся и начал в спешке подготавливаться.
Трос уже был у меня в руке, я сел на диван и быстро свернул из него петлю, а после привязал