об увиденном, предсказательница вычищала ножиком налипшую землю с корнеплода.
– А я говорю, настойка твоя перестояла. Тьфу, до сих пор на языке одна горечь, – ворчала Гурбаш, сплёвывая за спину. – Ею только кротов да крыс травить.
Арзамас недоверчиво поднёс настойку к носу и ничего не почувствовал. Он уже давно перестал чувствовать запахи.
– Ничего, баро, пить можно, – успокоила Софика, но так и не сделала второго глотка. – Небо чернеет, наверное, в горах начался дождь. Баро, Шали ведь вернётся?
– Как только найдёт ответы на свои вопросы, – ответил старик.
Зендея зачем-то подставила ладонь, глядя в небо, но небо ей не ответило.
– Баро, Гурбаш-мами, расскажите о родителях Софики и Шали. Она ведь видела своё прошлое? – спросила Зендея, видя, что оба старейшины не торопятся обсудить видение Софики.
Подруга оторвала спину от большого камня и тоже взглянула на баро.
– Мама лежала там, такая красивая. Я не помнила этот день, не знала, какая она. Как жаль, что в моём видении она была неживой… – чтобы не расплакаться, Софика сжала кулаки, и лицо её стало злым, почти свирепым. – Кто это был, Арзамас? Зачем они гнались за нами? Зачем убивали?
Гурбаш бросила корень кароте22 в котелок – и выглядело это так, будто бы она сплюнула. Арзамас перестал мешать его содержимое и взглянул на девушек.
– Это произошло далеко на юге. Мы разбили лагерь на берегу океана. Старались жить незаметно, не выходили в город первые луны, но вскоре о нас прознали и выслали солдат. Нам дали понять, что не позволят остаться, и время, чтобы убраться. – Арзамас снова начал помешивать похлебку, но мысли его были далеки. – Самриты предупреждали об угрозе, предвидели беду, но видения их были запутанными, несвязными. Кого бы мы ни послушали, нас везде поджидало горе. – Арзамас, вспомнив о чём-то, повернулся к Гурбаш, но снова продолжил: – Мы вышли в ту же ночь. Утром южане нас нагнали, это был большой отряд, и возглавлял его человек без чести. Дурной был человек. Он бродил между нами, выискивая глазами жертву. И нашёл твою мать, Тишку. Солдат спрыгнул с коня, подошёл к ней и позвал с собой. Обещал, что племя сможет уйти без потерь, если она с ним останется. Тишка рассмеялась ему в лицо. Он побагровел от злости и, недолго думая, ударил её кинжалом в грудь… А она всё смеялась, наша Тишка. – Рука Арзамаса задрожала, а голос осип. Софика стёрла слезу пальцем, но лицо её оставалось суровым.
– Шарбонцы оголили оружие, голова того солдата слетела с плеч, и на нас полетели тучи стрел, – продолжила Гурбаш. – В тот день потеряли многих, потому что пошли по дороге смерти, и она взяла свою дань. У нас не было выбора, не было другой дороги. Иногда такое бывает, когда судьба сводится к одному пути.
Зендея взглянула на баро.
– Это тогда ты его убил? Того солдата? – спросила она, хотя уже знала ответ.
4. Перед рассветом
Лучи закатного солнца скрыло хмурое небо. Дождь забарабанил по листьям, по крышам фургонов. Сегодня шарбонцы