Уильямс наконец сможет утолить свой голод. А четверо негодяев, как это ни удивительно, всё ещё валялись в отключке на деревянных досках пыльного пола корчмы.
Отужинав, Кевин вдруг понял, что им с Анной теперь следует озаботиться о месте своего ночлега. Он подошёл к стойке Рикберта.
– Эй, Рикберт! Нам с дамой ещё место нужно будет, чтобы поспать и восстановить силы до утра. Есть у тебя такое?
Хозяин «Белой Форели» на это недовольно повёл усами, сказав:
– Есть на втором этаже пара свободных комнат. За них тоже взымается плата, как и за еду.
– Ой, отработаю я тебе с утра! Что хочешь, сделаю, хоть дров наколю, хоть полы подмету…
– Да ты, во первых, выкинь этих глупцов из моей корчмы, вынеси мусор, и можешь считать, что половину платы ты мне уже оплатил…
– Вот так вот просто?..
– Да. Даю своё слово.
– И куда мне их выкинуть?
– Да просто унеси их подальше отсюда, а там… хоть мордой в грязь.
– Странные у вас тут порядки, Рикберт. Ох, странные!..
Теперь Кевину Уильямсу пришлось на ночь глядя уносить тела вонючих бузотёров на улицу, чтобы они не мозолили глаза хозяину корчмы. А потом можно будет и поспать.
Глава 11
С добрым утром
За один вечер выпускник Калифорнийского университета Сан-Франциско смог произвести впечатление авторитета в совершенно новом для себя мире, отчего у него и у деревенской девушки теперь появилась крыша над головой. Правда, ничего хорошего от средневекового комфорта Кевин Уильямс не ждал. Ему выделили простецкую комнату. Там был табурет, стойка для оружия, соломенная кровать, свеча на угловом столе, который видом своим напоминал больше деревянный ящик, чем стол, а подушка на кровати была похожа на грязный плотный валик, скорее подходящий больше собакам, чем людям. Ещё на полу стоял оловянный ночной горшок с крышкой, куда постояльцы корчмы могли писать и какать. Но Кевин к таким условиям цивилизации совсем не привык.
Он со скулёжом стянул с себя эти противные средневековые тряпки, оставив на себе лишь привычные боксеры, уже провонявшие и вспотевшие за день. А день, между прочим, был жарким и июльским. Хотя бы трусы и айфон, с небесконечным уровнем зарядки, были связующими нитями Кевина с его прошлой жизнью. Старик Бартоломью, его родной дед, отнял у него всё. Если старикан и хотел наказать внука за какую-то провинность, то такое наказание можно было назвать слишком жестоким и чрезмерным…
А на соломенной кровати всё чесалось и кололось в бока. Она хоть и была прикрыта каким-то серо-коричневым подобием простыни, но солома под ней всё равно создавала непривычный дискомфорт. Это вам не матрас и перины, а обыкновенная кровать для простолюдинов, ценность жизни которых в Тёмные Века состояла даже меньше лошади.
Но, тем не менее, устав после прошедшего в схватках изнурительного дня, Кевин всё-таки смог заснуть в этом малоприятном месте. А в соседней комнате почивала Анна Аттер. Той-то деревенской