но по итогу всё-таки осторожно, даже тревожно начал развязывать обвившие его повязки. Одну за другой он складывал их на столе, чувствуя внутри лёгкую горечь. Догадливость уже говорила, что примерно он там увидит, но всё же ему так сильно хотелось верить в лучшее. Когда последний бинт лёг на стол, сердце Рэя начало стучать немного чаще. Он вздохнул, затем поправил волосы и взял в руки зеркало. Решил кое-что проверить, пока ничего ещё не увидел – поморщился и покривил лицо. И ощутил, как незнакомо, неприятно тянутся многие участки кожи, будто их неправильно сшили воедино. По коже Рэя прошёл холодок, внезапно он захотел позвать дядю и посмотреть на себя вместе с ним, но тут же взял себя в руки.
«Спокойно. Ты что, девчонка какая-то, чтобы бояться такого? Давай уже, подними глаза».
И решился. Выставил зеркало прямо перед собой и посмотрел на своё лицо. Сперва он вздрогнул, а после увидел в отражении ошарашенный взгляд ярко-розовых глаз и взлохматившиеся фиолетовые пряди. Рэй не узнал себя: от левого верхнего края лба и до правого нижнего края щеки шли три длинных и глубоких шрама, толстые, резкие. Они проходили даже по векам, исключительно чудом не лишив своего владельца глаз. Рэй забыл, как моргать, он ледяной рукой коснулся одного из шрамов и медленно провёл по нему от начала и до конца. Грубая кожа, точно свёрнутая изнутри в трубочку, неприятно ощущалась под подушечками пальцев, вызывая отторжение. Рэй сглотнул, отдёрнул руку, и горло его сжалось. Он грубо отложил зеркало на стол и отошёл от него, хотел пройти к кровати, но передумал и так и остался стоять посреди комнаты, совсем потерянный. В душе его сейчас всё жгло, пылало, рвалось на части. Он инстинктивно прижал руку к губам, но тут же отдёрнул её с отвращением. Затем ещё немного постоял, отчаянно думая, и, в конце концов, улыбнулся через силу.
«Ну… ничего страшного. Шрамы же украшают, да? Ничего страшного… И на руке тоже, и на плече и… на лице… И зрение теперь только ночью есть… Это же не страшно. Главное, что я жив, да ведь?»
Он пытался улыбнуться ещё шире, но мышцы почти сводило от напряжения. Рэй больше не мог стараться мыслить позитивно, как бы ему этого ни хотелось. По итогу улыбка его растаяла, превратилась в гримасу внутренней, душевной боли, которая вылилась наружу через плотно сжатые руки и печаль на лице. Рэй не мог смириться со своим положением. Ему, совсем ребёнку, сейчас казалось, что больше для него не могло быть никакого светлого будущего.
Глава вторая
Минул целый месяц с того момента, как Рэй впервые увидел шрамы на своём теле. Над лесом висела густая, звёздная ночь, а таинственный лунный свет заливал всё вокруг, точно в сказке. Но всю эту мирную картину резко прервал быстрый стук копыт по земле. Олень, высокое, благородное животное, со всех ног нёсся между деревьями, перепрыгивая камни и мелкие кусты. Он отбился от своего стада и сейчас был растерян, не знал, что же делать. За ним была погоня. Словно дикая