хозяйка, – прежде, чем вы расскажете, что привело вас сюда в такой необыкновенный час, постарайтесь согреться... Вы, право, слишком пренебрегаете вашим здоровьем, которое так дорого князю Дашкову и мне...
Больной гостье, уложенной в постель, она хорошо укутала ноги.
– В настоящем положении, – сказала Дашкова, – когда императрице осталось жить только несколько дней, может быть, даже несколько часов, я не в состоянии более выносить мысли о неизвестности, в которую будет ввергнуто ваше благополучие приближающимся событием... Неужели невозможно принять какие-нибудь меры против угрожающей опасности и разогнать тучи, которые разразятся над вашей головой? Ради Бога, доверьтесь мне, я достойна этого и еще более докажу, что вы можете на меня положиться. Составили ли вы какой-нибудь план? Приняли вы какие-нибудь предосторожности для ограждения своей безопасности? Удостойте дать мне приказания и располагать мною...
Великая княгиня, прижав руку Дашковой к сердцу и обливаясь слезами, сказала:
– Благодарю вас, дорогая княгиня, благодарю так, что и выразить не в состоянии, и с полной откровенностью и правдой объявляю вам, что я не составляла никакого плана, что я не могу предпринять ничего, и думаю, что мне остается только мужественно встретить все, что бы ни случилось...
– В таком случае, – заявила энергичная Дашкова, – друзья должны действовать за вас... Что же касается меня, то я имею довольно сил, чтобы одушевить их всех... И на какую жертву я была бы для вас не способна!
При расставании друзья крепко обнялись, и княгиня Дашкова, исполненная решимости немедленно действовать, поспешила вернуться домой.
Во всяком случае, если и было прежде некоторое недоверие к 18-летней женщине и великая княгиня боялась ей сообщить свои задушевные мысли и желания, то энергичность, горячая преданность и решительность Дашковой наконец оказались в состоянии победить предубеждения против нее, и таким-то образом она, почти девочкой по летам, очутилась в числе несомненных участников широкого и смелого шага.
25 декабря 1761 года, в самый день Рождества, скончалась императрица Елизавета... Надежды многих унесла она с собой в могилу и многим развязывала руки... Фамилия Воронцовых с новым воцарением приобретала еще большее значение, нежели при покойной государыне; но великой княгине и ее преданному другу Дашковой новый порядок вещей не улыбался. Первой, как известно, приходилось получать не раз и публичные оскорбления от своего супруга. Екатерина Романовна, однако, и перед новым властелином не робела; природная черта ее характера – резкость – порой проявлялась и при очень неподходящей обстановке.
Раз, например, Екатерина Романовна, находясь во дворце, села играть с государем в карты, в его любимую игру. Проиграв партию, Дашкова забастовала, так как игра была крупная и проигрыш для нее очень чувствителен. Петр III настаивал на продолжении игры; Дашкова упорно отказывалась и наконец после нескольких резких, несдержанных слов, поспешила уйти.
–