чуму мне было легче, чем любое оружие.
Хотя вурдалака месяца полтора назад все же уложила. Кочергой. Правда, перед этим удалось попасть ему в морду порошком жгучеяда, и нежить была слегка дезориентирована. Но даже с кочергой в башке та тварь едва не откусила мне полноги. Именно тогда я и узнала, что от страха способна забить вурдалака не только кочергой, но и черствым караваем.
Я шагнула вперед, но уверенная рука остановила меня. Прижав палец к губам, Барс дал знаками понять, что сегодня он не воспитанный лэр и не уступит даме дорогу. Дама, к слову, ничуть не возражала. Если стрыга бросится на него, то я смогу как следует прицелиться.
Странно, но темный не пошел прямиком вперед, а взял чуть в сторону. Когда мы бесшумно добрались до того места, где на краю бочага пировала стрыга, то…
– Твою ж Бездну!
– Аппендицит тебя раздери!
Шепотом вырвалось у нас синхронно. Там была не одна стрыга. И не две. А целая семейка. Большущая самка и молодняк. Я насчитала четырех. И если против одиночки у нас были шансы, то тут…
– Отступаем, – на пределе слышимости произнес темный.
Я согласно кивнула.
– Кый-й-рла! – раздался пронзительный, как удар хлыста по воде, крик.
В выводке было не четыре, а пять молодых стрыг. И один гаденыш сидел как раз у нас за спиной, приветливо раззявив свою клыкастую пасть. В черной глотке извивался раздвоенный длинный язык.
Я сиганула вправо, темный – влево. Лишь благодаря этому тварь размером с годовалого теленка приземлилась на пустую кочку, а не на кого-то из нас.
Я развернулась, почти не целясь, спустила тетиву арбалета, и осиновый кол пробил дыру в брюхе нежити. Болотная гадина зашипела и испустила дух, закатив белесые мутные глаза. Но ее утробный рев уже успел привлечь внимание остальных стрыг.
Пять тварей неслись по болоту нам навстречу. Склизкие туши, покрытые ядовитыми бородавками, сверкали в свете луны. Огромные перепончатые лапы, здоровенные хвосты с шипастыми навершиями, сильные тела – в воде от стрыги не было шансов уйти. Впрочем, на суше тоже.
На лекциях по бестиологии их относили к четвертому классу опасности и считали почти вымершими реликтами. Но вот сейчас, когда этот «почти исчезнувший вид, занесенный в белую книгу», жаждал продегустировать мой ливер, я еще больше невзлюбила столичных нежитезащитников, ратовавших за сохранение бестиологического разнообразия. По-моему, было бы лучше, если бы некоторые твари не почти, а совсем вымерли.
– Беги! – крикнул Барс, замахнувшись кочергой на ближайшую стрыгу.
Не исполнить волю умирающего – большой грех. А я, хоть и была «ведьмой», святотатствовать не стала. Изображая потомственную квакшу, резво поскакала по кочкам, на ходу запустив руку в сумку. Порошок с разрыв-травой, брошенный за спину, вспыхнул в воздухе. Окатила волна жара, сзади раздался истошный визг.
Молодая голенастая тварь, погнавшаяся за мной, угодила как раз в самый центр огненного облака, свет которого на миг озарил все окрест. Я увидела, как на удивление живой