Раулем мы встречались-перетирались часто, каждое лето. Дружно плелись в местную поликлинику, где молоденькая медсестра на регистратуре встречала нас весело-ободряющим: «Вы чье, старичье?». А потом растрюхивались по своим «диспансерам»: Рауль – в неврологию, я – в психиатрию (это были наши перевалочные на пути к Самосырову, к последнему приюту).
Но в начале 2019-го Рауль совсем сдал. В колонии, из которой он вышел в 2003-м, ему отбили не только голову, но и позвоночник. Трезвым Рауль был работящим, смирным и безропотным, а по пьяни сперва дурел, а потом зверел. Сидел за убийство.
Итак, дом номер 10, пятый этаж, майский вечер 2019-го. Рауль тихо сопит на чем-то вроде шконки. Я прошаркал к балкону. И в золотом прямоугольнике вечернего окна 12-го дома снова увидел Ее Силуэт.
Удар током был такой же ошеломляющий, как и полвека назад, в 1969-м. Сколько времени я стоял-глазел, завороженный, – не помню. Лишь когда закряхтел, захрипел проснувшийся Рауль, меня слегка разморозило.
На следующий день я дежурил трухлявой кучкой на скамейке у Ее подъезда. Мягко подкатил белоснежный Хюндай-109. Из него сафродитилась Она. Те же 15 лет, те же стан и шарм. Летящая походка, путь к подъезду… Королева! А я, сгорбленный, обрюзгший, лысый хрыч – ей снова по плечо.
Я замычал, как в прошлом тысячелетии. Она остановилась, участливо посмотрела на копошащуюся развалину, пытающуюся встать со скамейки:
– Что с вами, дедушка? Может, «скорую» вызвать?
В ответ я смог только указать подагрически скрюченным пальцем на окно 5-го этажа дома номер 10.
Она вскинула брови. В Ее глазах блеснула искра. Опустила взгляд на меня.
– Так это ты, шкет?
Она читала мои мысли. И лукаво продекламировала:
Вот девушки случайной взор
Блеснул так нежно;
О, кто его так быстро стер
Толпой мятежной?
– Не виноватый я… – прошамкал я не в лад.
Ее голосок прожурчал иронично:
– Наказания без вины не бывает. Наазартился, Парамоша? Добегался? Отъерыжился? Я же сказала тебе тогда: смотри окно…
Я выдавил:
– Далеко был…
– Далеко? – пропела она удивленно. – А Ютуб на что?
Я оцепенело тщился дотянуться до переплетения смыслов Ее слов.
Она звонко засмеялась:
– Да в кавычках окно, в кавычках. «Окно» Бориса Степанцева!
Дружелюбно махнула мне огромным фехтовальным чехлом и взмыла вприпрыжку в свой подъезд.
Через помойку я доковылял до своего промозглого логова. И с опозданием в полвека посмотрел «Окно»: https://www.youtube.com/watch?v=OGGc2w1DVcc.
Всю ночь мой плач дотарда перемежался спазмами эмфиземического кашля. Старческие слезы капали с седой щетины на истлевающую рванину порток. За зарешеченным оконцем логова выли шакалы соседних берлог.
Тупица! Не разгадал даже кавычек!
Ах, родные окна нашей юности… Тараканами и крысами мы расползлись из наших дивных и добрых дворов и домов, которые стояли окно в окно, по своим отдельным фазендам и именьям. Дорвались до вожделенных сапогов-шуб, до «поместий»,