на волоске… Созданное ими предназначалось служить вечно. Не мыслили иного в расцвете своей силы.
Но свод валится в бездну, оставляя немногих выживших помнить о своей славе, но не быть способными поддерживать вековой порядок. Эти осколки сохраняют древнюю кровь и тени былого знания, а рядом с их лачугами все работают древние янтры и будут работать века, уже позабытые людьми…
Лина. Обстоятельство первое
Красивое место…
Поляна. Богатырский бор. Сосны в обхват, солнце золотит кроны. И ветви их уже миру этому не принадлежат – драгоценные врата в страну богов, невесомые, резные, в сверкающих камнях.
Урал… Господин Урал. Это ж надо ощутить – ты здесь. Наконец! Принесло. Чтоб, значит, священный трепет и все такое…
Да, ни разу! Трансцедентное спокойствие наплывает приступами, на пару мгновений, все остальное время занимает культовый вопрос: «Зачем я здесь?» Бывает так, что приехать то приехала, а какого черта не понятно… Известная болезнь всех интравертов… Надо просто пережить, переспать с этим несколько ночей… Пройдет…
Корень всех бед и культовых вопросов – глянцевый листок, попал в руки случайно. У метро сунули. Сперва захотелось скомкать, но что-то остановило.
Некто Марина Аркадьевна Лемешева, известная бизнес-вумен и замечательная женщина, предлагала деятелям, да, что там, любителям искусства, райские условия на творческой даче. Опуская все благоглупости рекламных бумажек, заинтересовало место, куда оная Марина Аркадьевна приглашала. Север Пермского края, Урал… Давно намечалось там побывать.
Вот, знаете, есть такие впечатления, которые ставят в тупик. Звучит, например, слово, название страны или области, на взгляд большинства вполне безликое. Но с тобой творится нечто. Сразу ощущается мягкий, теплый свитер, ласкающий бока. Возникает несомненное, неизвестно откуда взявшееся знание, что сейчас, прямо с этой минуты, жизнь сменила знак с минуса на плюс. И они уже здесь, стучатся в дверь, разные чудеса и таинственные явления. Вот, Урал… Место такое, богатырское. И ехать туда надо безо всяких разговоров завтра, нет сейчас…
Пропадает эффект минут через пять-десять. Съедает все слякотная дорога, метро, офисные и неофисные какие-нибудь лица. Но послевкусие держится и напоминает бутерброд с ореховой пастой. Чертовски калорийную, но вкусную вещь, которую любой организм, даже аскетически настроенный, признает априори правильной.
И вот что эта лохматая Пермь? К чему она? Следовало относиться к подобным взбрыкам смиренно… Бывает… Зов дальних странствий. Люди, кем бы они там не были, проявляют к нему разную устойчивость. Для детей лет пяти-семи, разного рода творцов и адреналиновых наркоманов – это руководство к действию, а для всех остальных – глупость какая-то.
Что это было в ее случае? Боролись, набегали друг на друга волной, две стихии. Взаимоисключающие. С одной стороны в картонных шлемах, с деревянными саблями шли