Примеряли трусики. Иные судачили в скверике под фонарями о тяжкой женской доле. Иных даже в церковь заносило.
Обычное женское счастье сидело перед церковью на площади. Оно было старое, как этот мир. Оно было грязное и оплеванное. Оно было смрадное. Оно было страшное. Оно протягивало изможденную коричневую руку к людям. За милостыней, как казалось женщинам. И нет-нет, да какая-нито бросала в эту ладошку-лодочкой мелочь… И отходила прочь брезгливо. Одни шли давиться в соседней кафешке шаурмой, другие неподалеку шашлыками. Одни – примерять лифчики. Другие – трусики.
Вчера заходил Эзоп
Вчера заходил Эзоп.
Ксанф опять неразбавленного вина нажрался и гонял по двору учеников-философов палкой и неприличной бранью. Его жена забавлялась на агоре с новым рабом-нубийцем. Сладко постанывая для проходящих мимо. Нубиец проходящим глупо улыбался, и сильно потел. А Эзоп пришел ко мне, поскольку жена Ксанфа гонялась за удовольствиями, а бегать по двору с учениками ему не хотелось.
Перекусив, мы вернулись к старому спору о свободе.
Эзоп выступал «за». Он говорил, что поскольку я не являюсь рабом, то и ощущения, которые выпадают на его долю, мне не доступны.
«За» выступал я. Но парировал, что поскольку он является рабом, то гоняется за химерой. А химера – вот она, сидит перед ним.
Мы оба были «за». И никак не могли прийти к единому мнению.
Мы обсуждали «свободу от…» и «свободу для…», «свободу по…» и «свободу до…», «относительную свободу» и «абсолютную»… «Свободу воли» и «Свободу безволия». Кант плакал. Булгаков плакал. Кропоткин плакал вкупе с Бердяевым, а Лосский скрипел зубами.
Эзоп, по обыкновению, выпускал на волю побасенных животных и птиц, а я разил их остротами на лету. Свобода витала в воздухе над нами. Казалось, только руку протяни.
Потом он ушел. Потому что не был свободным. Ушел искать Утес Для Свободных Людей.
И я ушел. Надо был зайти на работу, узнать, когда будут выдавать зарплату. Потом надо было заплатить за свет, газ, телефон, Интернет и квартиру. Если останутся деньги, прикидывал я, можно будет купить подарок себе на день рождения. Например, носки.
Тяжело в похмелье
Последняя рюмка всегда лишняя, даже если она первая.
Пузо
Впереди шло пузо. За ним доктор. Даже несколько поодаль. Увидев меня, улыбнулись. Вначале – пузо.
– Я сегодня столько людей на приеме вылечил! – сказало пузо
– Целых три ручки исписал! – сказал доктор.
– Ага, – сказало я, и подумало про себя: «Господи, иже еси на небесех, как вам везет, что у вас там никто не болеет…»
Дорога из универа в Рай
Вначале в окне пролетел один. Потом второй. Точнее, они пролетели вниз почти одновременно, но – один впередее.
– Нет! Ты – видел!! – закричал я, бросаясь к окну.
– Ага. Пошли, нас люди ждут, – сказал