костей из груди, отняли зараженную руку. Вживили пару имплантов и вывели небольшое золотое крепление. Я выдергиваю стопорный шплинт, и железная конструкция сползает с моего изуродованного тела.
– Господин, зачем вы…
– Волосы налетят.
– Простите.
Там смазка. Везде куча смазки. Все правые рукава на моей одежде ей пропитаны, и прачки уже даже не пытаются сделать их идеальными.
– Как стричься будем, господин?
– Без разницы. Нормально сделай.
– Я могу оставить подлиннее, или наоборот укоротить бока. У вас довольно длинные волосы, мы можем с вами…
– Делай короче.
– Поняла, – ответила дрожащим голосом девушка.
Девушка… А я ведь даже лица ее не разглядел. А имя… Ноэль? Нет, мужское имя. Как же ее…
– У вас такие густые волосы. Вы за ними ухаживаете?
– Нет.
– А что вы делаете, чтобы они росли такими хорошими?
– Ничего.
– Простите… – наконец поняла. – Бороду?
– Ее тоже.
– Полностью убрать?
– Да, будь добра.
Я невольно почувствовал, как она кивнула за моей спиной.
Волосы летят в глаза, но я все еще смотрю на это прекрасное море. Прекрасное море посреди прекрасных восточных земель. Как же я люблю это место. Люблю все, что тут есть. Люблю его таким, каким оно стало. Поле пионов, океан. Пшеницу, скот, города с озадаченными людьми. Все в этом месте я могу назвать своим домом. Каждый клочок этой земли. Потому что знаю, насколько трудным был путь сюда. К этому моменту.
– Готово господин, – девчушка убрала влажное полотенце, и я ощутил, насколько холодный ветер дует с моря всем своим лицом. Зеркало бы…
Рука тянется к живой броне, и гостья хочет помочь, но я бью своей ладонью по ее хрупким пальцам, и таз с водой опрокидывается, оставляя мутную лужу на каменном полу.
– Простите! – срывается она на крик. – Простите великодушно! Я хотела…
– Не надо. Ты свободна.
Как-то само получилось. Рефлекторно ее шлепнул. Не хочу, чтобы кто-то трогал это железное уродство. Да и наказывать я ее не собирался. Пальцами провожу по своей щеке и понимаю, что уже много лет не был так гладко выбрит. С тех пор, как предыдущий парикмахер умер.
– Простите, простите меня, – девушка собрала все инструменты в деревянный таз и спешно покинула комнату. Я лишь посмотрел ей вслед. Посмотрел, как захлопнулась тяжелая дверь. Надо было ее успокоить, наверное.
Отряхнул грудь, штаны, и наконец смог вернуть свою правую руку на место. Ремни снова затянулись на груди, прямо на мозолях, что уже много лет как затвердели под кожаными лямками.
Что ж… она была права. Комната пустая. Тут лишь пара книг, да голый стол. Я редко тут бываю. В основном, сплю раз в пару-тройку дней.
Когда болен – в лазарете. А когда здоров – на службе ее ееличества.
Вот и все. За тридцать с лишним лет я так и не обжил это место.
Все в обратном порядке: рубаха, куртка, мечи. Пора