и запутанным, и не утонуть в нём и сделать всё, что задумано, теперь казалось Рему гораздо более сложной задачей, чем в самом начале путешествия.
В любом случае – ожидать встречи со смарагдским кабатчиком-алхимиком он намеревался с комфортом. Почему бы и нет? Как говаривал Децим – ситуация располагает!
– О-о-о-о, мальчик мой! – Агис за то время, что Рем не видал его, поседел, обзавёлся залысинами, но был всё так же громогласен и многословен. – Как ты возмужал! И докторскую степень всё-таки получил, подумать только! Дай-ка я тебя обниму, мальчик мой, обниму – и поздравлю как следует!
«Мальчик мой» – так он всегда называл Аркана. И если тогда, несколько лет назад, для молодого аскеронца такое обращение казалось приемлемым – в конце концов, кабатчик взял юного студента под своё покровительство, дал ему кров и работу и помог освоиться в Смарагде, – то теперь никакой другой реакции, кроме ироничной улыбки, оно вызвать не могло. «Мальчик» был на полторы головы выше своего бывшего покровителя и едва ли не в два раза шире в плечах, да и успел повидать за эти годы больше, чем Агис – за всю свою жизнь.
Алхимик спешно разгребал завалы в своей захламлённой лаборатории и попутно сыпал вопросами, отвечать на которые не требовалось:
– А как там Зайчишка? Знаю – вы с ней сблизились, она мне писала… Такая умная, хорошенькая девочка, ты уж не упусти её, да? И не задирай нос, что теперь доктор, она хоть в университете не училась, но умненькая! Атерна дал ей хорошее домашнее образование! А сам зятёк что? Всё так же бряцает оружием и видит во всех врагов? Удалось вам хоть о чём-то поговорить кроме алебард и шапелей? Он всегда готов вцепиться в глотку соседям! Надо жить в мире, в мире! Смарагда – благословенный город, где все уживаются, не то что здесь, в этой проклятой Богом Кесарии! Сырость, мерзость, снобизм, подозрительность, интриги, вечная подковёрная грызня… Знаешь, это может кончиться большой кровью, а я не люблю кровь, помнишь, мой мальчик?..
Аркан помнил. Кабатчик заказывал у мясников разделанные туши и никогда даже курице сам не отрубал голову. Не было числа его странностям… И обширное помещение, которое выделила Кесарийская Башня для его алхимических опытов – оно явно говорило о том, что странности эти прогрессировали. Ни о каком порядке и чистоте, как это было заведено у Габи в Смарагде, тут говорить и не приходилось. Берлога сумасшедшего гения – вот на что походило обиталище Агиса.
Сам он расхаживал по лаборатории в своём обычном наряде, состоящем из алой рубахи, кожаного фартука и популярских штанов пузырями, передвигал и перекладывал книги, колбы, приборы и какие-то мелкие предметы с места на место и всё никак не мог остановиться.
– Ты уж прости меня, что я не смог дальше отправлять тебе териак! – Наконец он освободил два стула, на один усадил Буревестника, на другой – взгромоздился сам. – Мне тут предложили такую работу, такую… Дефолианты, ауксины, фумиганты и прочее, и прочее, и невероятно огромные объёмы, так что… Едва справляюсь. Ещё и четырёх