чувствует неловкость за то, что я его поцеловала. Может, он несвободен? Или вообще женат? У него трое детей, собака и дача в пригороде?
Вот же ж! Что я за человек?
– Да ничего. У вас, кстати, ресничка выпала,– улыбаюсь. Мне вдруг становится смешно.
Тянусь, чтобы снять ее, но мужчина опережает меня и сразу двумя ладонями начинает тереть щеки. Спешит.
Звук клаксонов, разговоры пешеходов, демонстративное покашливание моего… Жениха. Бывшего, но все же.
Возвращаюсь в реальность, где меня жестоко унизили, и черты лица сразу приобретают суровый оттенок.
– Очень умно, Ксеня. – Яр хлопает в ладоши. Его куртка разошлась, и все вновь видят его голый торс и боксеры с рисунками Пизанских башень на них.
И откуда только взял такие?
Поворачиваюсь на девяносто градусов и медленно наступаю. Кровь вновь бурлит, закипает.
– Все кончено, Ярослав! Свадьба отменяется!
Он усмехается и продолжает упрямо таращиться на меня. Это выбешивает сильнее, потому что все его раскаяние уместилось в минуту, а то и меньше.
– Давай ты остынешь, – касается моих плеч, голос ласковый. Таким разговаривают с психбольными, – а вечером мы дома все обсудим.
Кусаю щеки то с одной стороны, то с другой. Взгляд мечется от опавшей листвы до ресторана, где я вижу девчонок. Их носы отпечатались на стекле, и я больше чем уверена, все, что происходило здесь, уже записано на телефон.
Прекрасно! Еще и с этим разбираться.
– Конечно, – стараюсь улыбнуться. А про себя добавляю, фиг ты меня там теперь увидишь со своими Пизанскими башнями!
Яр обнимает меня, я кладу руки на его плечи. По сравнению с незнакомым мужчиной, Белозерский ниже и меньше. Будто тоньше и слабее.
– Я правда очень сожалею, что так вышло…
Бла-бла-бла!
– Катя ничего для меня не значит.
Стало быть, Катя.
Скулы устали улыбаться, и я чувствую как начинаю мерзнуть. От порывов ветра или от его вранья, уже не пойму. Все так запуталось.
Закутываюсь сильнее, сумку прижимаю плотнее. С таким же усердием закусываю губу.
– Не дуйся, и… Помнишь, ты хотела золотой браслет с бриллиантами? Думаю, самое время тебе его подарить. Я скину тебе деньги на него, ок?
Это немыслимо. В голове не укладывается. Он хочет купить мое прощение? Мое, мать его прощение?
Ярослав не ждет моего согласия. Бывший жених отходит и садится в свою машину: черный, как сажа, Гелик.
Банальщина, знаю.
Машет мне в окно и врывается в поток машин. Только листья в воздух поднял, которые дворник усердно собирал в кучу. Теперь в носу пыль, а у меня на нее аллергия.
Ярослав был моей первой любовью, первым мужчиной. Нас познакомили в восемнадцать лет, я сразу же влюбилась. Красивый, обаятельный, с чувством юмора и хорошими перспективами.
Я же видела наше будущее с Ярославом, и оно мне нравилось.
– Не расстраивайтесь… Как вас зовут? – незнакомец с плотно сжатыми губами стоит у своей машины и смотрит с какой-то снисходительной усмешкой.
Теперь он не выглядит раздраженным