лакомство к своему рту и кусает, касаясь горячими губами моих мгновенно похолодевших пальцев. Быстро съев, он тянется за последним кусочком. Чтобы тот не упал, оборотень пошире открывает рот и закидывает остатки пирожка внутрь, а затем медленно и со вкусом облизывает кончики моих пальцев, запачканных в сиропе.
Мое сердце реагирует на подобные фокусы бешеной аритмией, кровь горячей волной приливает к щекам, а затем спускается к груди, оттуда на живот и ниже, к месту соединения бедер. Мои глаза встречаются с огромными зрачками мужа. И невольная дрожь прошивает меня от кончиков пальцев к губам. Захотелось здесь, и сейчас познать свой первый поцелуй. И наплевать, что все вокруг наверняка на нас смотрят.
Из этого наваждения меня выводит хрипловатый голос царя:
– Очень вкусно. Мне понравилось.
Затем он резко поднимается, выхватывает из корзины еще несколько пирожков и, прежде чем выйти, закинув их в рот, успевает сказать:
– Не думай, что я забыл о своем обещании прийти к тебе сегодня ночью. Решай. Брать мне зелье, или нет.
Он и несколько его воинов уходят. Я машинально, даже не ощущая вкуса пирожков, доедаю свой завтрак. Ладно, с ночным визитом мужа разберемся позже, а сейчас надо как-то узнать, нет ли тут почты, или еще чего. Надо написать письмо отцу и узнать, почему нет караванов с обещанными продуктами.
– Одал, мне нужно написать отцу – говорю фрейлине, когда мы выходим из трапезной.
Я понятия не имею, как мне это сделать, а еще не уверена, что мой почерк будет такой же, как у прежней Исы. И тут могут возникнуть лишние вопросы у близких людей царицы, которые ее хорошо знают. А мне бы хотелось избежать подобного. И вот пока я следую за Одал, показывающей дорогу, в моей голове роятся миллионы вопросов и всяких версий, каким образом мне не выдать себя, не вызвать подозрения.
Мы снова приходим в библиотеку. Странно, я думала, мы будем писать письма в моих покоях, там хоть какая-то приватность, а тут… кто угодно может зайти. Тем не менее, никак не выказываю свое удивление. Раз фрейлина привела сюда, значит, так у них заведено. И чтобы не вызывать лишних подозрений, ничего не говорю про мои апартаменты и приватность.
Одал берет писчие принадлежности: пергамент и ручку, похожую на перо, усаживается за стол и выжидающе на меня смотрит. Получается, что письма пишет она? О! Это замечательно. Получается, что мне нет нужды переживать за почерк, а еще выясняется, что прежняя Иса очень доверяла фрейлине, раз посвящала в свою корреспонденцию.
– Как лучше начать? – спрашиваю у Одал.
– Смотря, что вы планируете писать.
– Хочу узнать на счет караванов. Когда ждать следующих.
– Ээээ
– Что? – понимаю, что сейчас услышу кое-что весьма интересное.
– Но, вы же сами четыре месяца назад написали Его Величеству, чтобы он пока не присылал караваны с продуктами.
Блин. Мне совсем не нравится эта новость. Чего хотела добиться Иса, оставляя своих людей без обещанного продовольствия?
– Вообще не помню, для чего я это писала – типа сама с собой разговариваю,