в себя бык. Отогнать скотину прочь удалось, когда стол опустел.
Едва Людвиг перестал молотить ложкой, травница набросилась на него с расспросами. Старушка мельница-колесуха наполнилась людским щебетом, как некогда та полнилась зерном. Людвиг с Пылей, ни больше ни меньше, печально разделенные в младенчестве брат с сестрой: цветом волос не сошлись, зато чертами характера и взглядом на мир – вполне! И оба почти не затыкались. После часа их трепа стала Юшка вспоминать лихорадочно, куда запрятала ружье трофейное. Молодец без продуха вещал про всяких гадостных фейри. Пуще того, ему хватало наглости с бесящей любезностью справляться у баггейна, верно ли он слово молвит. Пару раз даже схлопотал от оборотня под столом ногой в колено, но едва ли понял намека. Юшка намеревалась целиться выше.
Пыля – травница от бога, но от какого уточнить забыли – со своей стороны с огнем в глазах пересказывала свойства лечебных растений. Незадача в том, что девушка беспросветно путала их названия. Ей что подорожник, что крапива – все едино. Упаси МакНулли воспользоваться ее советами – околеет до первых петухов! Глядя на сию прекраснодушную картину, оборотню делалось тошно. Тепло чужое да жизнь рядом бурлящая причиняли ей почти плотскую боль. Пора внести ложку дегтя. Тварь она иль не тварь?
И задала Юшка вопрос, что выстрелил в упор, как из арбалета:
– Где ты пропил свою тень?
Повисла тишина, кую можно было резать ножом. Сердце Людвига заколотилось, аки бешеное, подначивая ноги сорваться в бег. Остатки в раз помутневшего от дурноты рассудка еле-еле их удерживали. Молодец обессилено облокотился о стену, прижав ватные руки к груди в жесте защитном, словно фейри его била. Она и била – своим вопросом и своим упрямым взглядом исподлобья, выворачивающим наизнанку и смотрящим прямо в твою суть. Людвиг посмотрел на баггейна затравленно, и, судя по его дикому виду, тому было легче откусить себе язык, чем вымолвить хоть слово. Токо губы дрожали в невеселой изломанной улыбке.
Первой отмерла Пыля. Она медленно глянула на потертый пол, где в скудном свете отражались одна рогатая тень, одна безрогая и одна никакая.
– О-о-о…
Чужой голос вывел МакНулли из оцепенения. Туман в голове и немота в теле рассеялись. Молодец с трудом сглотнул вязкий ком и все же выдавил из себя подобие улыбки:
– О, значит, ты заметила… Люди обычно не примечают.
– Люди слепы, глухи и с заложенными носами, а я не человек. Ну?
– Долгая история.
– И явно без счастливого конца.
Глаза у парня сделались непривычно темными и пустыми, будто копоть из печи прокралась и заполнила изнутри. Травница с сочувствием протянула руку Людвигу. На ощупь тот был ледяным.
– Юша, зачем ты так?
– За «надом». Уж и справиться нельзя.
– По-моему, не вежливо указывать на чужие, эм, недостатки. И к тому же в столь обличительном тоне!
– Сердечно простите! То есть упоминать твой…
– Не вежливо!!!
– Ладно, как хочешь, мохрех.
Юшка резко встала из-за стола. Содрогнулся