ломти грубого хлеба и куски коровьего масла. Глиняные кружки с темным, пахучим квасом.
– Вот это – ужин! – удивился Пани. – А что же тогда так скудно офицеров угощают?
– Таков порядок, – криво улыбнулся фон Пален. – Вот парадокс, Никита Петрович: солдат кормят на убой. И не дай бог, кто из рядового состава пожалуется на плохую пищу, – ответственного офицера сразу в карцер на неделю.
Цокая шпорами, тяжело протопал Аракчеев.
– Караульный котёл готов? – спросил он у дежурного унтера.
– Так точно! – ответил тот. – Кто пробу снимал?
– А вот, господа офицеры.
– Присаживайтесь к нам, Алексей Андреевич, – любезно предложил ему фон Пален.
Аракчеев недовольно засопел, втянул голову в плечи, длинные руки заложил за спину.
– Господа, ну как вам не стыдно, – с укором сказал он. – Трапеза предназначена для солдат. Хотите поесть плотнее – на то харчевня у дороги стоит. А за такие фокусы можно на гауптвахту загреметь.
– Просим прощения, Алексей Андреевич. Впредь не допустим сего безобразия, – заверил его фон Пален и, понизив голос, спросил: – Как Павел Петрович?
– Спит, – коротко ответил Аракчеев. – Вечерний вахтпарад я отменил, но к утреннему будьте готовы. Спокойного отдыха, господа. – И удалился.
– Он доложит о нашем незаконном ужине? – настороженно спросил Панин.
– Аракчеев? Никогда, – уверенно ответил фон Пален. – Но при случае вам все припомнит.
Коль вы всех и вся здесь так хорошо знаете, помогите нам вырваться. Нам нужно в Петербург, – взмолился Панин. – В долгу не останемся.
– Извольте, – просто сказал фон Пален, – только после утреннего вахтпарада. Ночью вы отсюда не уедете. На всех дорогах караулы. Шлагбаумы закрыты. Будете прорываться силой – караульные стреляют без предупреждения. Нужен пропуск, выписанный Аракчеевым. А он его вам не выпишет без дозволения Павла Петровича.
– Давайте все же попробуем уговорить Аракчеева, – настаивал Панин. Уж очень ему не хотелось оставаться в этом мрачном, холодном замке.
– Аракчеева? – хохотнул фон Пален. – Уговорить? Не смешите. Проще уговорить столетний дуб сплясать менуэт.
Плотно поужинав, мы отправились обратно в замок. В холле встретили Великого князя Александра. На юноше была накинута епанча, подбитая соболиным мехом. В руках он держал треугольную шляпу, украшенную белыми перьями.
– Вынужден вас покинуть, господа, – сказал он с тяжёлым вздохом.
– В столь поздний час? – удивился фон Пален.
– Коль Ея Величество, императрица требует к себе, – время суток не имеет значение.
По парадной лестнице спешил Великий князь Константин, так же одетый к дороге.
– Очень рад был с вами вновь повидаться. Вам повезло застать нас с братом в Гатчине, – сказал Александр. – Обычно мы проводим все время подле Императрицы. Бабушка с самого рождения опекает меня и брата. К отцу отпускает редко, да все торопит,