в сторону дачи Белова, и вскоре я ее увидел. Увидел и остановился. Мне было элементарно страшно: что‑то будет? Ведь я сейчас с этой Э‑магией – нечто вроде обезьяны с гранатой: не угадаешь, куда полетит. Однако ж не могу я от людей изолироваться. И на работу ходить надо, потому как кушать хочется регулярно, а Э‑магией денег не заработаешь (если, конечно, закона не преступать). Но ведь сегодня и завтра – выходные дни, а значит, я волен как птица.
Итак, решено – ухожу по‑английски. Только Мишке отзвонюсь по сотовому, чтобы не терял, – и айда ловить попутку. Впрочем, тут же мне в голову пришла другая мысль, вмиг охладившая мой пыл: надеяться в два часа ночи в деревне поймать попутную машину было бы неоправданным оптимизмом с моей стороны. Похоже, у меня не осталось другого выбора, кроме как скоротать остаток ночи в комнате, выделенной нам на двоих с Мишкой Тихоновым, и попытаться хотя бы выспаться.
Так я и поступил: «огородами», стараясь никого не встретить, пробрался в комнату, разделся и улегся спать, будучи, впрочем, почти уверенным в том, что заснуть мне не удастся. Слишком много всего произошло этим вечером: Лена, Лили, Э‑магия… Все это требовало осмысления. Я предполагал, что буду думать всю ночь, но в организм человека, по‑видимому, где‑то встроен предохранитель, не позволяющий ему перегорать. Похоже, свою норму по переживаниям я на сегодня выполнил с лихвой, так что даже мысленное обмусоливание произошедшего было уже лишним. Поэтому я довольно быстро провалился в сон без всяких сновидений.
Против моих опасений Мишка меня не разбудил. Либо он был слишком пьян, либо слишком устал, чтобы выпытывать подробности моих ночных похождений, а потому решил отложить все расспросы на утро, которое, как известно, вечера мудренее.
Этому обстоятельству я был рад по двум причинам: во‑первых, удалось худо‑бедно выспаться, а во‑вторых, черт знает что вытворила бы моя Э‑магия, если бы меня разбудили среди ночи?! Боюсь, Мишке в таком случае могло бы серьезно не поздоровиться.
Когда я проснулся, было около семи. Тихонов крепко спал, видимо изрядно умаявшись накануне. Будить его мне было жалко, да и совсем не нужно – только расспросов еще не хватало. Я написал ему записку, решив, что он все поймет и не обидится на меня:
«Миха, срочное дело зовет в Екб, так что придется ехать. Доберусь попуткой. Извинись за меня перед Беловым. Все расскажу при встрече».
Больше меня здесь ничто не держало. Я по‑быстрому собрался, поспешно покинул дом и двинул в направлении шоссе. Дорога проходила через деревню. Было еще довольно темно, и я надеялся никого по пути не встретить – мало ли что! Мне везло: очевидно, даже в деревне зимой мало кто встает в такую рань. И вот когда я уже поверил, что мне удастся добраться до шоссе без приключений, на меня неведомо откуда с оглушительным лаем вылетела деревенская шавка.
Тут следует сделать небольшое лирическое отступление, поясняющее глубинные причины дальнейших событий. Знаете такую шутку: «Как, вы не любите собак?