за столом была изменена. Теперь Джоди сидел между капитаном и Стонвиллом, подальше от раздаточного столика.
На следующий день, когда страсти с обожженной ногой Хаггинса немного улеглись, они ужинали как обычно.
– Хаггинс, ты прости меня, – сказал Джоди в сотый раз, прижимая руку к груди.
– Если ты еще раз попросишь у меня прощения, я клянусь, что я такую же супницу тебе на голову одену! – взревел Хаггинс.
– Зря ты, Хаггинс, – сказал Стонвилл, похохатывая и разрезая ножом кусок мяса, – Тебе все-таки всего одну ногу ошпарили, а у тебя еще вторая есть.
– Я бы на твоем месте вел бы себя скромнее, Рич, – заметил Джерри, – Мало ли что теперь НА ТЕБЯ может свалиться… – и он сделал страшные глаза в сторону сидящего рядом со Стонвиллом Джоди.
– Хватит вам, – сказал капитан, – Джоди и так наказан. На него жалко смотреть.
– Пожалей свою бабушку, капитан, – взвыл Хаггинс, – это была все-таки моя нога!
– Так как тебя наказали? – спросил государь
– Ну, не знаю… они смеялись, – неуверенно сказал Джоди.
– Да ты толком рассказывай, – немного рассердился государь.
– Ну я и рассказываю, – ответил Джоди и принялся рассказывать. Воспоминания захватили его, он оживился. Когда он дошел до места, когда Хаггинс взвыл: «Пожалей свою бабушку, капитан!», он звонко засмеялся. Рассказ увлек его, и даже щеки его порозовели.
– А Джерри со Стонвиллом стали смеяться еще больше, – продолжал он, – А Хаггинс говорит: «Иди к черту, Джерри!» А Джерри ему: «Да я ничего. Только матросы интересуются, чего это Хаггинс на палубу второй день не выходит, а из каюты его дикие крики раздаются».
– А что, он и на палубу не выходил, – спросил Ибрагим осторожно.
– Ну как ты думаешь. Я его сильно обжег. Он с палочкой даже ходил и выходить на палубу стеснялся. А Стонвилл ему говорит: «Ничего-ничего, не смущайся. После Джона они все поймут».
– Джона что, ты тоже ошпарил? – хохотнув, поинтересовался государь.
– Мы Джона разыграли, – оживился Джоди еще больше, – Как-то ночью, когда все легли спать мы с Джерри встали, взяли большую-пребольшую простынь и нарисовали на ней томатной пастой глаза и рот. Я залез на плечи Джерри и надел простынь на голову. И еще я взял ведро и швабру.
И вот темной-темной ночью мы с Джерри тихо-тихо выбрались на палубу и тихо-тихо подкрались сзади к Джону. И тут Джерри сказал: «У-у-у!!!», а я ударил шваброй по ведру.
Царь хохотнул.
– И что Джон, испугался? – спросил он.
– О-о-о, он сильно испугался, – мечтательно ответил Джоди, – Он так кричал…
Офицеры снова расхохотались. «Бедный Джон!» – воскликнул кто-то. Ибрагим глядел на Джоди с улыбкой.
– А дальше? – потребовал государь.
– Дальше? Ну Джон не только кричал. Он дал сигнал общекорабельной тревоги «На нас напали»…
– Ну? – допрашивал государь.
– Ну и все выскочили, кто в чем и с ружьями…
– А дальше?
– Дальше?