которого я прежде никогда не видела, человек, о котором мечтала с детства, сильный и добрый мужчина, каким всегда называла его мать… Почему? Нет, я знаю почему. Последние полгода я торговала телом и душой, лишь бы выяснить это.
Приглушенные всхлипы отдаются в груди болью, подавленной лишь отчасти, как и ярость, отчаяние. Все это нарастает ужасающей волной, пока мерцающие цифры на голубом визе, зависшем в воздухе, отсчитывают время: Пять. Четыре. Три. Два.
Один.
Поток слез стихает, потом останавливается. Это еще не конец. Я убила отца, но на самом деле он не исчез. Я уничтожила его тело, но не его мир. Моим миром была мать, а его миром – репутация, сила, власть и гордость. Ради власти он и убил ее. Ради своего Дома. Так что, пока существует Дом Отклэров, он все еще жив.
Уничтожить благородный Дом я не могу, это никому не под силу, кроме короля. Зато могу запятнать его честь.
Выхода нет, бежать некуда, но я все еще могу выбрать смерть по своему усмотрению.
Внезапно сквозь стены кабинета до меня доносится невнятный рев: публика, собравшаяся вокруг арены. Она с нетерпением ждет самого захватывающего из зрелищ – турнира наездников. В подобных турнирах позволено участвовать лишь чистокровной знати, но этим правилом я пренебрегу. Я – позорная неприятность, о которой шушукаются при дворе нова-короля, во мне поровну крови матери-простолюдинки и благородного отца. Я внебрачная дочь.
И если я стала причиной, по которой умерла моя мать, тогда стану причиной, по которой Дом Отклэров падет.
Я никогда не бывала наездницей. Боевые жеребцы – гигантские пилотируемые роботы, или мехи, на которых знать участвует в турнирах, – созданы не для простолюдинов. Эти машины-убийцы были разработаны для рыцарей, участвовавших в войне.
Отпрыски знатных родов с детства учатся езде на боевых жеребцах, иначе рискуют погибнуть в седле.
Я подавляю охвативший меня страх. Подобно большинству жителей Нижнего района, все детство я провела за просмотром турниров по визу. Мне известно, как они выглядят на экране, – и только. Знать участвует в них, и она же наблюдает за зрелищем с зрительских мест. Бастардов к участию не допускают. Благородный Дом, позволивший внебрачному ребенку вроде меня участвовать в турнире, покрыл бы себя несмываемым позором.
Запасной костюм наездника поблескивает в шкафу – белый с золотой отделкой. Раньше, пока позволял возраст, отец выступал в этом костюме на турнирах за Дом Отклэров, и от меня не ускользает ирония происходящего: теперь его старый костюм даст мне возможность покрыть позором имя его Дома раз и навсегда. Моя смерть не пройдет незамеченной. Она будет вспышкой мщения.
Громоздкий костюм-доспех изготовлен из материала, похожего на лакированную кожу, его размер вдвое больше моего, но, когда я его надеваю, натянув до головы, и нажимаю на золотые застежки на манжетах, он с шипением принимает форму моего изнуренного голодом тела, плотно облегая меня.
Я водружаю на голову эффектный шлем и вижу, как