произнёс Джонни. Ветер подул в окно, принеся с собой его слова, и Санчез кивнула на крыльцо, мол, подойди, я сейчас ненадолго выйду.
Запахнувшись в тёплый платок, который мог служить пледом, Вэнди всунула ноги в тапочки и устало пошаркала вниз, на первый этаж. Надо бы предложить гостю глинтвейна, а то явно давно на морозе стоял, щёки покраснели, а ногами он притопывал от холода. Входную дверь открыла быстро, впустив в свою обитель зимний ветер и Джонни, который принялся стряхивать с ботинок и волос снег. Надо же, опять придётся вытирать лужу.
– Прости, что так неожиданно, просто у меня отключили воду и я хотел спросить, не отключили ли у тебя тоже, – сбивчиво объяснил Мейсон, на ходу стягивая с лица шарф. Его губы немного подрагивали, было видно, что он замёрз. Кажется, глинтвейн тут действительно бы не помешал. А ещё плотный ужин вместо круассанов.
Чёрт, лёгкий ужин отменяется, пора делать жаркое.
– Сейчас посмотрю, пойдём. – Вэнди невесомо махнула компаньону в сторону кухоньки рядом с мастерской и плывучей походкой последовала по коридору. Джонни пошёл за ней.
Так непривычно было слышать за собой чьи-то шаги. Когда в последний раз какой-либо человек был дома у художницы? Давно не было гостей. Давно она никого не принимала у себя, хоть, в принципе, не была против – заварит вкусный фруктовый чай, согревающий нутро, если это лето, то можно выйти на заднюю террасу и смотреть на лес, такой большой, манящий, но одновременно и опасный, ведь он таил в себе множество диких зверей, которых так хотелось нарисовать, и секретов.
Из крана тонкой грязной струйкой лилась вода. Видимо, недавно включили. Джонни наклонился над раковиной, слегка касаясь рукой тела Вэнди. Хмыкнув, он слегка растрепал светлую чёлку, а девушка вздрогнула и хрипло выдохнула. Она не рисовала людей, нет, никогда после обучения в художественной школе, но эти руки с выпирающими венами, эти тонкие нежные пальцы хотелось зарисовать. А потом прорисовывать складки рукавов тёмной кофты, переходя к широким плечам и крепкой груди. Снова выдохнула, пытаясь спрятать волнение за маской спокойствия.
Её тянули к себе люди. Вэнди их боялась в какой-то мере – они принесли ей много боли в своё время, много разочарований, и доверие к ним всем восстанавливалось с трудом. В школе с учениками было легче: они слушают её, делают, как она скажет, исправляют, если что сделано неправильно. Но семья так или иначе не примет Вэнди к себе обратно, не исправит собственные ошибки. Поэтому она живёт буквально на окраине, около леса, в котором волки выли и олени рогами ветки задевали, а рядом Джонни.
Такой же изгнанник, не оправдавший надежд семьи.
– Не хочешь глинтвейна? – Голос чуть не сорвался, но девушка вовремя взяла себя в руки. Она готова была сгореть дотла и восстать из пепла, как феникс, когда Джонни посмотрел на неё. Да, девушкаиспугалась. Нет, лица не потеряла. – Я как раз купила новую смесь, хотела попробовать сделать…
– А потом мы пойдём. – Мейсон кинул взгляд на часы, висящие на