лицо. Тот безмятежно щурился, выпуская дым ровными колечками, и обратил внимание на «Олега» только тогда, когда тот сплюнул на землю.
– Запоминаю тебя, – так же холодно ответил Сергар, глядя в бесцветные, рыбьи глаза мужчины. – Свидимся когда-нибудь!
– Угрожаешь, дурачок? – легко усмехнулся Андрей, щелчком отправляя окурок в лужу под дом. – Советую больше никогда меня не видеть. Это плохо кончается. Иногда – для всей родни дурака. Лес большой, места всем хватит.
– Сынок, отойди! – забеспокоилась Мария Федоровна. – Пусть проваливают отсюда! Я этого так не оставлю! Я буду писать в прокуратуру, в суд!
– Да хоть в Гаагский суд по правам педерастов, – ухмыльнулся мужчина и повернулся к грузчикам, выбрасывающим последний мешок. – Все, закончили? По машинам! А вам не хворать, лохи!
Он снова хохотнул, открыл дверь джипа, и через пять минут обе машины уже пылили по корявой, ухабистой дороге, помаргивая красными огоньками фонарей.
– А кто такие лохи, Мама?
– Мы, сынок, – Мария Федоровна опустилась на траву, прямо у порога, и замерла, сгорбившись, как старуха. – Так бандиты называют тех, кто не может дать им отпор, тех, кого они обманули, у кого отняли все, что смогли. Прости, сынок, дура я старая, дура! Обвели вокруг пальца, как… как…
Мария Федоровна заплакала – тихо, горько, беззвучно. Сергар смотрел на нее, и в душе просыпалась холодная ярость.
«Нет, вы не знаете бывшего боевого мага, а ныне грабера Сергара Семига! Не знаете!»
– Мама, не надо! – сказал он твердо. – Выживем! Пенсия есть, крыша над головой есть – и слава богам!
– Богу! – поправила Мария Федоровна, утирая слезы. – Один у нас Бог, Олежа, один. И опять нас испытывает! Но мы все выдержим, все! – Она снова заплакала, неудержимо, раскачиваясь из стороны в сторону.
– О! Соседи появились! – Из-за ветхого забора, поросшего вьюнком, появился мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, заросший седой щетиной, в засаленной, когда-то белой матерчатой кепке. От него разило перегаром за три шага, а три оставшихся в челюсти зуба щерились в веселой ухмылке, криво желтея в разинутой пасти. Типичный пьяница, коих в любом городе и деревне немалое количество, и выглядят они одинаково, хоть в этом мире, хоть в том. Вечно пьяные, вечно ищущие, где бы похмелиться – Сергар их не любил, хотя и оставлял за ними право творить со своей судьбой все, что они хотят.
– Что от нас хочешь? – мрачно спросил Сергар, в упор глядя на веселого мужичка, продолжавшего улыбаться, будто встретил долгожданных родичей.
– Помочь хочу! Да ты не серчай, паренек. Думаешь, дядя Петя хочет что-то у вас стибрить? Неее… спросить – могу! Заработать – могу! А стибрить – нет! За крысятничество руки нужно отрубать!
– Крысятничество? – не понял Сергар, потом догадался. – А! Ты не воруешь у своих. Ясно.
– Не ворую у своих! – радостно заключил мужичок. – Видал я, кто вас привез! Вампир!
– Кто?! – удивилась Мария Федоровна. – Какой такой