вызывая улыбку и у Ульянки, и у Анастасии Павловны.
– Да, уж что – что, а аппетит у тебя всегда хороший, Глеб. Может встать сможешь, к столу бы села и вместе поели бы, – сказала старушка, обращаясь к Ульянке.
– Спасибо Вам, но я не хочу… – начала говорить Ульянка, но Анастасия Павловна её перебила.
– Никаких не хочу, нужно есть. Давай, милая! Глеб? Помоги ей пересесть за стол, – сказала старушка, ставя на стол глубокую тарелку с картошкой и печенью.
Отдельно она положила нарезанные помидоры и огурцы, кусочки хлеба. Глеб нерешительно подошёл к Ульянке, не зная, как ей помочь, но девушка сама протянула руку и взяв его за руку, тихонько встала. Глеб чувствовал, что прикосновение Ульянки волнует его. Анастасия Павловна усадила обоих за стол и сама села на кровать.
– Ммм… очень вкусно, ба. Ты всегда вкусно готовишь, – с аппетитом отправляя в рот картошку и следом, кусочек печени, сказал Глеб, нарочито закатывая от удовольствия глаза.
– Ешьте на здоровье, дети, – ласково ответила старушка.
– И правда, очень вкусно. Спасибо Вам, Анастасия Павловна, – сказала Ульянка, с нежностью посмотрев на старушку.
– Я просила называть меня бабушка. Вон, Глеб, называет по простому – ба. Ему наверное трудно договорить слово. А мне нравится, шалопай, – теребя густые волосы внука, с любовью сказала Анастасия Павловна.
Ульянка смотрела на них и наверное, по-простому завидовала. Она вспомнила, как в детстве её мама тоже так делала… а потом, с приходом Ивана в их дом, всё закончилось. И мама изменилась, и сама Ульянка, словно враз повзрослев.
Ульянка уставилась в тарелку и из её глаз закапали слёзы. Глеб с недоумением посмотрел на неё, а Анастасия Павловна, кажется, поняла, почему девушка плачет.
– Глеб, тебе не пора домой? Давай, Глебушка, поднимайся, – кивая внуку головой, сказала она, давая ему понять, чтобы он ушёл.
Глеб поднялся, правда, не совсем понимая, что происходит и оглядываясь на Ульянку и бабушку, вышел из палаты.
Глава 8
Петрович, участковый деревни, отправив ответ на запрос, ходил сам не свой. Встретив на улице Егора, брата Ивана, он подошёл к нему.
– Егор? Поговорить бы надо, – позвал он мужчину.
– Тебе чего, Петрович? Что опять неладно? – спросил Егор.
– Я про тот случай, ну…с Иваном. Я же тогда, когда вынесли тело твоего брата, дом осмотрел, в общем, я записку нашёл на подоконнике, за занавеской. Ульянка видимо там и писала, ну, на подоконнике, торопились девка. Вот её то записку я и отправил с докладом в город, но переписал себе, так… на всякий случай, – говорил Петрович.
– Эта мерзавка так жестоко расправилась с моим братом, а ты мне ещё про какие-то записки говоришь? – разозлившись, ответил Егор.
– А ты не кипятись, на, почитай, что она написала, – сказал Петрович, протягивая Егору лист бумаги.
– На кой мне это? Я бы эту девку своими руками удавил, небось, гуляет себе сейчас, а должна бы в тюрьме гнить, – сказал Егор.
– Всем селом за неё просили, вот я и замял дело. А ты почитай, может тогда