подков разрезает эту ужасающую тишину. Недовольно морщась от тяжести на своём левом плече, он грубо стонет, пытаясь вытерпеть свою неподвижность и назойливое покалывание мелкими иголочками в онемевающей зоне. Винтовка неаккуратно висит сбоку, болтается, но прикрепить её кожаным ремешком он не может, потому что одному из них и вправду нужно отдохнуть, если они планируют выжить… А планируют ли? На данный момент, это слишком сложный вопрос для него. Он потерял слишком многое, но не готов пока дать точный ответ, принимая суровую реальность – такую, какую в слезливых книжонках о романтике не пропишут.
Он прочитал много разных книг: от строения человека, его психологического состояния до романтики, которую на дух не смог вынести из-за многочисленных различий с реальной жизнью – с той, которую многие страшатся, прячась за масками безымянных героев. Благодаря чтению разных экземпляров, многое взял для себя на заметку: научился читать людей по их эмоциям, смог распознавать в разговорах правду ото лжи и ложь от правды; познал азы рукопашного боя и владение огнестрельным оружием; выучился на пять минут задерживать дыхание и длительное время обходиться без пищи.
Воздух спёртый, дышать становится всё тяжелее, учитывая ещё груз на плече и полное онемение руки от отсутствия необходимых движений. Вдали слышится хруст прогнившей ветки, чьи-то неравномерные шаги и звук биения собственного сердца, сыгравшего злую шутку со своим носителем.
– Чёрт, – тихо проговаривает Деймон, вскидывая голову к темнеющему небу, еле различимому за густыми кронами. – Мы так долго были в пути, – он негодует, поверить не может в то, что с недавних событий прошли уже, наверное, целые сутки, пролетевшие также незаметно, как если бы он дунул в тлеющие угли.
– У меня шея затекла. Ты такой неудобный, жуть, – Леон сонно потирает глаза, зевает громко, растягивая гласную «а», и сладко потягивается, рукой начиная массажировать затёкшую шею.
Фрай закатывает глаза, машет головой и, наконец, выпрямляется, шипя от резкого покалывания в онемевших местах. Разминается, на мгновение отпуская поводья медленно идущей вперёд лошади, задевающей своей тушей ветви кустов, как по округе разносится оглушительный звон от выстрела. Кобылица тушуется, испуганно ржёт и встаёт на дыбы, скидывая с себя одного из пассажиров. Деймон, подобно тяжёлому мешку с картофелем, валится на землю, отбивая мягкое место, локти, на которые приземлился, и нижнюю часть спины, вскрикивая от неожиданности и резкой боли, пронзившей смеющийся нерв.
Воздух становится тяжелее, из-за взбесившейся от выстрела лошади поднимаются большие клубы пыли, которые безжалостно слепят глаза. Кэрнил пытается удержаться в седле, цепляется руками за мускулистую и длинную шею; ругается, стараясь хоть как-то унять обезумевшего зверя. Сбоку щёлкает ремешок, винтовка, плохо прицепленная ранее из-за спешки, соскальзывает…
Снова слышится выстрел.
Кобыла сильнее пугается, раскрывает тёмные глаза