Для ребёнка казалось весьма логичным, что волшебник, не привыкший ладить с людьми, предпочитает решать все свои проблемы по щелчку собственных пальцев. Ему несложно соорудить и дом, и целый замок (по крайней мере, небольшую крепость точно), но с момента, когда они покинули Кьорию – родину Микитки, – магистр стал воздерживаться от лишних рассказов о своих магических способностях и представляться не волшебником, а обычным авантюристом, которых так много в Лантании.
Петира пригласили в дом главы поселения, он согласился.
Зайдя внутрь, Микитка сделал сухой вывод: очередная слабая землянка. Даже не самая большая… но в ней они с наставником смогут пережать непогоду, отдохнуть и продолжить путь на следующий день. Так что незачем спорить, ведь так?
В этом домике любитель всегда что-то посчитать Микитка заприметил ровно дюжину перьев, размещённых по всему домику на стенах. Он не узнал птицу. Синий цвет пера мог означать, что оно покрашено, но наивному ребёнку хотелось больше верить в другое – что есть на свете какая-нибудь цветная куропатка или нечто в таком духе.
– Спасибо, что пригрели нас, ха-ха-ха! – уже сидя на ковре, обратился к главе поселения с благодарностью и охотой завязать разговор Петир.
– Боги не простили бы мне, если бы я не помог вам. – сухо проговорил седой мохнатый старик с серыми, почти белыми глазами.
Он был одет в свитер, на нём шерстяные штаны. Микитка стал подозревать, что данная деревня связана с пастухами и эта одежда является подарком. Сложный узор и крашенная шерсть – вряд ли их мог позволить себе купить такой бедный старик.
– Ах, боги! Они бы точно, ха! Дедуля, а что у вас тут, как дела?
– Дела? Дела хорошо… недавно Фасик с Деждой родили двойню. Ох и давно я такого видеть не видовал.
– А монстры как?
– Тю тебе на язык! Нет и не надо нам их, мы, езжи уж живём под гедом и праведно, да не бывать такому.
– Правильно. А твои дети уже взрослые?
– Верно. Правнук уже родился, да. Жаль моя не дожила.
– Жена?
– Да, она… – голос деда стал заметно менее грубым. – она…
– Видно, на то воля богов?
– Зимы воля, той зимы.
– Сколько лет назад?
– Ну как я тебе скажу? Три мож, четыре. И то не знаю.
– Замёрзла, да?
– Да, примёрзла даже. Ух, холодная же была тогда зима. Она легла пьяненькая – стал с плачем в голосе говорить старик, – у дома, а я не пускал. Утром с кожей, только так… дурак, – схватился за голову, – дура!
– Ты не виноват, она не по-твоему вела себя?
– Не по-моему… по-своему. Говорил Варьке: «Ну что ты запила». А я всё ещё не знаю, откудаго ж шмурдяк тот раздобывала? Позор, такой позор…
– Не грусти, дедушка. – вмешался в разговор Микитка, понявший грусть старика, который уже совсем не убирал рук от заплаканных глаз.
Ребёнок подполз по коврику ближе к дедушке и приобнял его.
– Какой ты хороший, мальчик! Хороший! – дедушка тоже обнял ребёнка в ответ.
– Петир