дыхание. Я бегу. Вдох. Выход. Вдох.
Ноги заплетаются, и я падаю с обрыва в пугающую темноту вод. Она захлестывает меня, обжигая холодом. Вдох. Снова волна. Выдох. Рот наполняется солью. Легкие начинает жечь. Ужас вытесняет все остальное. Меня тянет вниз. Пытаюсь грести навстречу воздуху, но опускаюсь только глубже. Но вдруг паника отступает, давая место другому чувству, будто что-то зовет меня, манит. Повернув голову, вижу пещеру. Сквозь толщу воды ощущаю нить, тянущую меня. Повинуюсь. Плыву. Через непроглядную черноту проступает голубое сияние. Туннель темноты заканчивается, и я поднимаюсь к воздуху, и делаю глубокий вдох. Передо мной островок суши, и я осторожно выбираюсь на него. В середине стоит саркофаг. Снова тянущее чувство в груди. Рука тянется сама, обретая собственную волю. Я открываю его, и меня резко пронзает острая боль. Яркая вспышка света выживает глаза, кожа трескается и превращается в песок.
Проснувшись, я всегда вскакивала в холодном поту, делая судорожные вздохи. Грудь больно сдавливало, ладони стискивали майку на груди в попытке удержать быстро колотящееся сердце.
И так изо дня в день на протяжении этого года.
Все мое детство и юность меня мучили мигрени. С возрастом становилось все хуже. Я могла не вставать с кровати днями. Ежегодные обследования ничего не показывали. Мне сказали, что с этим придется жить, возможно, с возрастом пройдет само. И я научилась вставать, смеяться, учиться, работать и засыпать с болью. Такой стала моя жизнь. Но в последнее время становилось все хуже. Если боль уходила, приходили странные яркие сны, а после – кошмары. Недосып сказывался на моем состоянии, и без того, ухудшая частые головные боли.
– Тео. Тео! – крикнула Джесс, махая руками у моего лица. – Тео, пожалуйста, перестань меня пугать!
Она щелкнула пальцами, и я резко отпрянула. Ладонь разжалась, и стакан с кофе полетел на пол.
– Какого хрена, Джесс? Я уже выхожу!
На штанах появились коричневые капли кофе.
– А что мне было делать? Я зову тебя уже пять минут!
– Пойдем! – рявкнула я, и, забывая о пятнах, вышла из дома.
Лекции шли долго. Джесс болтала с парнем рядом. А я смотрела в пустоту, пытаясь понять, что я здесь, черт возьми, делаю?
Мне двадцать один год, а мне уже осточертела эта жизнь. Подъем после ужасной ночи, гора таблеток, чтобы заглушить пульсацию в висках. Дальше я принимала душ под холодной водой, завязывала свои длинные русые ниже бедер волосы в привычный хвост и заплетала в косу. Джессика как-то попыталась намекнуть, чтобы я их состригла.
Может, это и глупо, но длинные волосы напоминают мне о маме. Мне кажется, такие были и у нее.
Одежду я выбирала темных тонов. В основном это обтягивающие лосины, или широкие штаны, топы и футболки, открывающие грудь и подчеркивающие нужные места. Не совсем удачная одежда для бега, но мне важно выглядеть идеально. Выглядеть лучше, чем я есть.
В подростковом возрасте большинство из моего