рассказывала о детстве. О том, как они с бабушкой бегали втайне от отца, на речку. О том, как в рождество ходили колядовать на Рождество, плести венки на Ивана Купала.
Казалось, детство было беззаботным и радостным. Только вот так было не всегда. Их род преследовали вечные несчастья и трагедии.
Мать Мирианн и Аурелии, бабушки Филомины была обвинена в колдовстве и несмотря на то, что она занималась целительством, от гнева толпы её это не спало. Девочек отдали бабушке, которая их не особо жаловала и издевалась как могла.
А как только им стукнуло четырнадцать в страну пришла война. Аурелия и её сестра использовали этот шанс, чтобы сбежать в город работать на завод, где смогли выбится в люди. Снять комнату в общежитии, закончить школу и получить хорошо оплачиваемую работу.
Однако Аурелию потянуло следовать по стопам своей матери и податься в магию. Тогда то её дети на себе ощутили всю непреклонность советской машины правосудия. Мирианн частенько приходилось спасать свою сестру от обвинений в оккультизме и мошенничестве. Только вот не всегда ей это удавалось. Пока их мать отсиживала срок в колонии, дети росли сами по себе. Занимались всеми делами по дому и зарабатывали деньги, чтобы помочь отцу. Эвонне и Алексии, маме Филомины, пришлось рано стать взрослыми и взять на себя опеку о младшей сестричке Элеоноре.
Все собравшиеся погрузились в воспоминания. Воцарилась гробовая тишина. После чего все разошлись по своим комнатам спать.
На следующий день состоялись похороны. День, который Филомине всеми фибрами своей души хотелось пропустить и проснуться на неделю вперёд.
Утром они отправились в морг, где ждали своей очереди попрощаться с усопшей.
Стоя в холодном белом зале с высокими потолками и рассматривая узоры плитки, Филомина стояла с пустой головой. Ни мыслей ни чувств. Внутри не было ничего. Зияющая пустота.
На прощание с бабушкой пришло много родственников как с её стороны, так и со стороны её мужа. В зале стояла Зоя Михайловна, сестра мужа Аурелии, со своим мужем Борисом и своими детьми Валерией и Петром, также в зале стояла не сдерживая потока слёз стояла внучатая племянница Августина, дочь Петра, которая судя по круглому животу ждала прибавления. И хотя срок был приличный, беременная решила попрощаться с той, кто ей так много помогал в жизни.
Филомина стояла в стороне, пока остальные родственники здоровались, обсуждали как доехали, вспоминали и плакали.
– Пойдём, наша очередь, – мама вернулась с женщиной, работницей морга, которая провела их в просторный зал, посреди которого стоял гроб.
На глаза Филомины проступили слёзы, она поджала губы, стараясь не выдать эмоций. Девушка боялась узреть. Боялась, что если увидит, то назад пути. Никакой надежды на то, что бабушка ещё позвонит. Всё внутри сотрясалось, готовясь обрушится, а лицо самопроизвольно отворачивалось, боясь узреть жестокую правду.
Родственники подходили к гробу и касались тела. Кто-то клал памятные вещи или гвоздики. Кто-то плакал, кто-то сдерживал эмоции, а кто-то вёл