не хотелось. Тело вросло в мягкое кресло. Колючие лапки Зеркалицы вросли в плечо. А сама Элси три года назад вросла в этот дом, в лес за окном, а в голову ее врос тихий голос Мориэла, так крепко, что уже не вырвешь.
Но возвращаться пришлось: встать с кресла, выйти из леса, взять за загривок лохматого пса и переместиться на этот раз в центр городка, на соседнюю с домом Макса – или все-таки Лорда – улицу.
– И зачем было заставлять меня ехать? – вздохнула Элси.
Хидни нервно дернул плечами. Он всегда так делал, когда речь шла об Мориэле.
Элси не стала предлагать пройтись, да и не успела бы: так быстро на месте человека слова возник пес. Если кто и не любил города еще сильнее, чем она, так это Хидни, веселый и безбашенный, но дикий, как волчонок.
Макс не вернулся. Почему-то Элси это точно знала. Громада-дом стоял спящий и молчаливый в ожидании хозяина. Элси потопталась на пороге и не стала заходить.
Она бродила по городу, выбирая самые безлюдные развалины-улочки, никуда не заглядывая и ни с кем не встречаясь взглядами. Она ходила, пока не стали гудеть от усталости ноги, пока солнце лениво не завалилось на бок и не утонуло за крышами и пока не заворочался под ребрами голод. Тогда Элси взглянула на часы и решила, что, если Макса еще нет, до его возвращения с Лордом она как-нибудь справится.
Макс был. Он суетился на кухне в нелепом голубом костюме, махнул Элси вилкой и метнулся обратно к плите. Лорд крутился у ног хозяина и все поглядывал наверх, туда где аппетитно шипели на сковородке ломтики бекона.
– Любишь карбонару? – через плечо бросил Макс.
Нет, как же Элси ошиблась, назвав его обычным. Он оказался ужасно приятно странен для простого человека. Создавалось стойкое ощущение, что Элси в этом доме месяц, два, даже год, но точно не первый день. Оно сквозило в улыбке Макса, в мурчании Боба, фырканье недовольной сковородки и тихой музыке, лившейся с потолка. Поэтому Элси не смогла, как требовали приличия, отказаться.
Они сидели втроем за стеклянным столом. Стучали вилки, звенел возбужденный голос Макса. Даже Лорд оставил подозрительные взгляды и свернулся на стуле, спрятав мордастую голову под хвост.
– Да что я все о себе. У тебя как день?.. Извини, – Макс вскочил из-за стола, метнулся к шкафам и вытащил из верхнего ящика коробочку, закинул капсулу в рот. – Извини, вечно забываю. Так как тебе наш скромный город?
Макс наклонился над столом и весь так и светился. Элси не смогла сказать ему в лицо, что город похож на старую развалину, и решила, что самое время попрактиковаться в бессовестной лжи.
Ей пришлось не раз еще за долгий вечер говорить о себе, вспоминая подробности придуманной Мориэлом истории. Макс всему верил, или такое уж у него было доверчивое лицо. В любом случае в его глазах Элси превратилась в юную, подающую надежды журналистку с юга, которую отправили на первую серьезную стажировку и которая ужасно боится говорить о работе, пока она не будет сделана.
Уже за полночь, прощаясь на лестнице,