– это была боль, что не отпускала. Я плевал на биоэтику, плевал на всё, что от меня ждали. Это был мой протест, моя личная революция против системы, которая, как я думал, никогда не примет меня.
Медицинский – это не просто учеба, это вера в то, что ты станешь тем, кто лечит других. Это почти святое. А когда меня отчислили, я чувствовал, как что-то внутри меня сломалось, и вся эта конструкция рухнула, как карточный домик. Я понял, что мне не место там, где решают судьбы людей, если я сам не могу найти свою. Всё казалось разрушенным, и я никак не мог понять, что будет дальше. Протест был тем, что оставалось в пустоте.
Бакэ стал тем, что меня держало на плаву. Он был тихим, словно был частью этого разрушенного мира, как нечто забытое. И, несмотря на то, что казалось бы, кот – это всего лишь животное, нечто мелкое и беззаботное, он оказался чем-то большим. Он стал той точкой опоры, которой мне так не хватало. Но его присутствие не приносило мне спокойствия, скорее наоборот. Я начинал ощущать в нём нечто странное, почти пугающее.
И вот, когда уже казалось, что я мог бы немного успокоиться, обживаясь в этой пустой, разрушенной реальности, что я мог бы хоть немного отвлечься, Бакэ снова оказался рядом. Не просто рядом – он начал буквально чувствовать меня. Его глаза следили за мной, когда я сидел на диване, пытаясь углубиться в книгу, или когда бездумно смотрел в окно, ощущая холод, пронизывающий всё вокруг. Я не мог понять, что было не так, но меня стало настораживать его поведение.
Он не был просто котом, не был таким, каким мы привыкли видеть домашних животных. Он молчал, как камень. Он не мяукал, не просил еду, не прыгал на колени. Но его взгляд был всё, что мне нужно было знать. Он наблюдал за мной с таким вниманием, что мне становилось не по себе. Я чувствовал, как его глаза проникают в меня, как будто он мог понять, что происходит внутри. Но от этого становилось ещё страшнее. Он будто знал, что происходит со мной, знал мои самые темные мысли, которые я старался скрыть даже от себя. И как-то даже раньше, когда он забирался на кровать и смотрел на меня, мне не хотелось, чтобы его глаза встречались с моими. Но я не мог отвлечься. Я был пленён этим взглядом.
Бакэ будто бы стал зеркалом моего мира. Всё, что я чувствовал, отражалось в нём. Когда я чувствовал отчаяние и страх, он становился насторожённым, его глаза блестели ярче. Когда я пытался избавиться от своей тяжёлой думы, он не отходил от меня. Я боялся, что он начнёт понимать всё больше, что мои чувства для него не пусты. И в какой-то момент я даже начал думать, что он не просто кот. Он был чем-то иным. С каждым днём это ощущение усиливалось. Как будто он знал меня больше, чем я сам знал себя.
Но что меня пугало больше всего – это его тишина. Он был настолько тихим, что это казалось ненормальным. Он никогда не мяукал, никогда не жаловался, не теребил меня за еду. Просто сидел рядом, когда мне было плохо, и смотрел в глаза. Всё больше мне начинало казаться, что он мог бы что-то сказать, если бы только захотел. И чем больше я думал об этом, тем меньше мог избавиться от этой мысли.
Однажды,