держала пакет с подарком, а Джини игриво улыбалась, явно довольная собой. Но Пасифика… Она выделялась. В руках у неё был огромный холст, почти по пояс.
– С днём рождения! – раздалось в комнате, и радостный смех заполнил пространство.
Лайза тогда знала: она счастлива.
***
Теперь же одиночество буквально пожирало её изнутри. Она не знала, получают ли остальные сообщения от анонима или это только её миновала эта "честь". Возможно, она просто стала бесполезной для игры. Или, что хуже, ей готовили нечто особенное. Она не раз поднимала телефон, сверяясь с уведомлениями, готовая сломать этот обет молчания. Ей хотелось написать, узнать, что с ними, но запрет на сообщения был превыше всего.
Из мыслей Лайзу выдернул звук каблуков на паркетном полу. Она обернулась и увидела свою мать, Оливию, стоящую у зеркала. Та застегивала серёжку из белого золота, идеально подходящую к её лаконичному изумрудному платью от Ralph & Russo. Её укладка снова была безупречной – гладкие, уложенные назад волосы, ни единого выбившегося прядка. Женщина улыбнулась своему отражению и провела пальцем по вырезу на спине.
– Я уезжаю в Беверли, – сообщила Оливия, встряхивая запястьем, где поблёскивал Cartier Panthère. – Кажется, кто-то пробрался в нашу виллу.
Лайза замерла. Внутри неё сжалась пружина.
– В каком смысле? – она пыталась говорить спокойно, но внутри всё переворачивалось. Она уже знала, кто бы мог это сделать – аноним.
– Сигнализация сработала ночью. Я сразу вызвала охрану, сейчас еду разбираться, – Оливия поправила браслет и перевела взгляд на дочь.
– Держи меня в курсе, – Лайза поднялась с пола, незаметно задвигая плед под кровать, скрывая бутылку.
Оливия прищурилась.
– Ты тут без глупостей, – она посмотрела на браслет с подсветкой на лодыжке дочери, который переливался в свете люстры.
– Далеко не уйду, максимум – кухня. Это законно? – Лайза хихикнула, слегка покачивая ногой.
Оливия чмокнула её в лоб, но перед уходом бросила взгляд на кровать.
– Могла не прятать, я уже видела эту бутылку.
Лайза почувствовала, как жар поднимается к щекам.
– Не злоупотребляй этим, – мать мягко похлопала её по плечу и направилась к выходу. – Вернусь завтра вечером. Заскочу ещё в отели в Калифорнии.
– Хорошо! – крикнула Лайза ей вслед.
Звук захлопнувшейся двери и едва уловимый звон лифта, увозящего мать вниз, оставили Лайзу наедине с тишиной просторных апартаментов. Она опустилась на кровать, уткнувшись лицом в подушки, но лежать без дела оказалось невыносимо.
Поднявшись, Лайза направилась на кухню, насыпала в хрустальный бокал льда, плеснула водки и вернулась к окну. Нью-Йорк под ней жил своей привычной жизнью – машины скользили по дорогам, пешеходы торопливо переходили улицы, витрины манили светом. Все двигались по заранее расписанным маршрутам, но её собственный казался потерянным.
Щелчок лифта оборвал её мысли. Лайза замерла. Мать? Вернулась за чем-то? В одно движение