вернуться к изначальному ремеслу, выполняя обязательную работу. А ещё, ему дали для этой работы металл, ценнее которого не существовало ничего. Это были Слёзы луны. Металл, приходящий с неба только в лунные ночи. Металл, придающий железу новые, невероятные свойства: твёрдость и в то же время гибкость, стойкость к старению и серой порче. И что самое главное: изделия, созданные с применением Слёз луны, не нуждались в магических заклинаниях для сохранения всех этих своих качеств, да это было бы и невозможно, ведь такие вещи вообще не поддавались воздействию магии. Знали об этом очень немногие гномы, не говоря уж об остальных расах. И они старательно хранили эту тайну. Это знание делало их теми, кем они были, МАСТЕРАМИ. Однако, это было известно и Драконам. И они предлагали за Слёзы луны хорошую цену. Даже ОЧЕНЬ хорошую. Никак не оглашая свой интерес и не объясняя. Объяснялись при этом всегда недомолвками, полунамёками. Ну, к примеру, – А не мог бы почтенный гном поделиться, за хорошую оплату, конечно же, малой частичкой своего мастерства и того, что помогает создавать такие восхитительные вещи? Вот только далеко не каждый гном мог понять о чём идёт речь, а если и понимал, то никак не выдавал своего знания.
Что ещё увеличивало и так огромную ценность Слёз луны? Это сложность их поиска. Даже если кому-то несказанно повезло, и он увидел в лунную ночь, как Слеза прочертила небо, то шансов найти место падения примерно один из тысячи. Хотя нет, один из тысячи тысяч. Когда-то, гномам в этом помогали грифоны. Но вот уже много поколений, после ухода грифонов, самим гномам найти Слёзы удавалось значительно реже. Башану же Слёз луны было предоставлено значительно больше, чем было необходимо, но и требования к заказу были запредельные. Не зная причин, но всем своим нутром ощущая важность заказа, Башан трудился так, как сотня гномов. Забывая о сне, еде, отдыхе и справлении естественных нужд. Работа поглотила его целиком и полностью, вернув в годы молодости, когда, будучи ещё подмастерьем, он с такими же молодыми гномами, соперничали в овладении мастерством.
Забыв о людях, забыв об опасностях мира, он творил, создавая если не шедевр оружейного мастерства, то точно лучшее изделие в своей жизни. Выводя гравером последний штрих родового клейма, он неожиданно обнаружил, что это клеймо старое, которым его род не пользовался много поколений с тех пор, как их покинули грифоны. Клеймо, которое он видел всего один раз в своей жизни. Клеймо, которое он видел, будучи ещё совсем ребёнком, сидя на коленях своего деда, могучего главы некогда великого рода. Клеймо, выжженное раскалённым металлом прямо на груди. Оказывается, он помнил его в мельчайших подробностях. И в таких же мельчайших подробностях он воспроизвёл его на оружии. Старейшина, пришедший за заказом, был очень стар. Двигался медленно, плавно, словно во сне. Он не выглядел строгим, злым, скорее очень печальным и в то же время мрачным. Таким же мрачным получился и разговор.
– Своей работой ты вновь подтвердил