кадров и Егоров что-то там записывали, составляя акт. Герих изображала умирающего лебедя, хватаясь то за сердце, то за голову, то трубно сморкаясь красным распухшим носом в огромный клетчатый носовой платок. Лактюшкина капала в стакан с водой валерьянку, демонстративно громко отсчитывая капли. Рядом крутились Базелюк и Акимовна из бухгалтерии. И все жалели бедную Тамару Викторовну, которую злая я довела до нервного срыва и практически до инфаркта.
– Лидия Степановна, а может не надо милицию? – очередной раз задала вопрос Лактюшкина. – Все свои, разберёмся. Зачем сор из избы выносить.
– Надо, Феодосия Васильевна, надо! – бодро ответила в который раз я, морщась от вонючего запаха валерьянки, который заполнил весь кабинет. – Сегодня Тамара Викторовна взломала чужой кабинет и похитила секретные документы и личные деньги, а завтра так и Родину продаст!
Герих охнула и приложила платок к покрасневшим глазам.
– Ну зачем вы так, Лидия Степановна, – упрекнула меня Лактюшкина, передавая вонючий стакан Герих, – вам тут шуточки шутить, а у бедной Тамары Викторовны сердечный приступ.
– Ты милицию вызвала? – игнорируя слова Лактюшкиной, спросила я Людмилу, когда та появилась в кабинете.
– Я хотела, но там вышел Альберт Давидович и сказал, что не надо вызывать, – промямлила краснеющая Людмила, – он сейчас, сказал, что сам подойдёт.
– Надо было-таки вызвать, – безжалостно отчеканила я, искоса взглянув на воспрявшую духом Герих, и мстительно добавила, – преступник должен сидеть в тюрьме.
Герих злобно зыркнула на меня, но ничего не сказала.
– Помогай пока коллегам акт составлять, – велела я Людмиле, – особо прошу обратить внимание на пропавшие поточные документы.
– Я не брала никакие документы! – завизжала Герих, трясущимися руками расплёскивая вонючую валерьянку из стакана.
– Разберемся, не волнуйтесь, Тамара Викторовна, – отрезала я и переключилась на работу комиссии.
– Кто это тут шумит? – послышался из коридора наигранно бодрый голос Альбертика и он вошел в кабинет.
– А что это у вас за собрание, товарищи? – попытался пошутить он.
– Как видите, взломали мой кабинет, похитили важные документы, – ответила я, махнув рукой на кавардак в коридоре. – Людмила сказала, что вы запретили вызывать милицию?
– Это внутреннее происшествие. Сами разберёмся, – отмахнулся Альбертик. – Не надо делать из мухи слона, товарищ Горшкова. Ничего ужасного не произошло.
– А то, что кроме рабочих документов похищены мои личные вещи и отложенные на покупку телевизора деньги, – это тоже внутреннее дело? – спросила я. – Мне их вернут? Компенсируют?
– Я не брала никаких денег! – заорала Герих, срываясь на ультразвук.
– Зная вас, Лидия Степановна, я склонен считать, что вы сейчас сильно преувеличиваете, – недовольно прищурился Альбертик. – Это досадное недоразумение с кабинетом мы сейчас решим, и все дружненько разойдутся по своим рабочим местам работать.
– А где моё рабочее место? – спросила я подчёркнуто