rel="nofollow" href="#n_43" type="note">[43]
Кричите, Иван Алексеевич, – так вам станет легче.
И мы кричим.
Выкричимся.
День за днем.
Что еще почитать
Миркин Я. Искушение государством. М.: АСТ, 2024.
Ваша ценность. Как заложника. С. 193–195.
Миркин Я. Краткая история российских стрессов. М.: АСТ, 2023.
Аксенов В. Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции (1914–1918). М.: Новое литературное обозрение, 2020.
Бунин И. Окаянные дни. М.: Советский писатель, 1990.
Окунев Н. Дневник москвича. Т. 1–2. М.: Военное издательство, 1997.
Сорокин П. Дальняя дорога. Автобиография. М.: «ТЕРРА» – «TERRA», 1992.
3. Дойти до края. 1917–1920
Разруха
Октябрь 1920 г. Последние дни войны с Польшей. Через месяц красными будет занят Крым. Еще царствует военный коммунизм, торговля запрещена, продразверстка, карточки. Одна из поворотных точек (скоро нэп).
Промышленность – всего лишь 17 % от уровня 1913 г.[44]. Производство чугуна в 1920 г. в 30 с лишним раз ниже, чем в 1912 г. «Пахотных орудий» меньше в 24 раза. Муки – почти в 3 раза. Тканей – в 15 раз. Число предприятий и рабочих сократилось в 3–5 раз[45].
А вот свидетельство Герберта Уэллса, приехавшего в это время в Россию:
«Впечатление величайшего и непоправимого краха… Нигде в России этот крах не предстает с такой неумолимой очевидностью, как в Петрограде… Улицы в ужасающем состоянии. Вот уже три или четыре года их не ремонтируют; это сплошные ухабы, похожие на воронки от снарядов… Морозы изгрызли мостовые, водостоки обрушились, деревянные тротуары взломаны, их растащили на дрова…
Зритель. 1905. № 1. С. 11.
Все деревянные дома минувшей зимой были разобраны на дрова, и в провалах, зияющих меж каменных зданий, видны лишь развороченные кирпичные печи и фундаменты.
Все ходят в обносках; и в Петрограде, и в Москве все тащат на себе мешки…
Недоедание, полнейший упадок жизненных сил… За исключением крестьян, все классы общества – в том числе и руководящие круги – испытывают… крайние лишения… Новых товаров нет нигде… Медикаменты… невозможно достать… Полураздетые жители этого разоренного и разрушенного города, несмотря на тайную торговлю, живут впроголодь»[46].
Убыль людей
Во время великих потрясений земля пустеет.
«По переписи 20 августа 1920 г. в Петрограде оказалось только 722 229 жителей… Со времени революции в 1917 по 1920 г. население Петрограда уменьшилось более чем в 3 раза, именно на 1700 тыс., или более чем на 70 % своей первоначальной численности…
По переписи 1920 г. (28 авг.) в Москве с пригородами оказалось 1028 тыс. жителей… По сравнению… с дореволюционной цифрой населения, т. е. с февралем 1917 г., население Москвы уменьшилось почти вдвое (на 1015 тыс. жителей)»[47].
Френкель это назвал «катастрофическое обезлюдение». Возникла и резко (десятикратно) выросла естественная убыль населения[48].
Короче говоря,